На лице Теодора читалось нескрываемое огорчение. Должно быть заметив это, Жан воскликнул:
— Какое это имеет значение, если пьеса интересная? О чем в ней речь, дорогой Гонэ?
— Видите ли, господин аббат, речь там идет о двух республиках — Афинской и Спартанской, которые уже давно воюют друг с другом. Народ очень страдает от этого, но те, кто стоит во главе этих городов, из честолюбия, по глупости и природной жестокости не желают положить конец ненужному кровопролитию. И вот тогда молодая и прекрасная афинянка, по имени Лизистрата, — это значит, господин аббат, «разрешительница сражений» — так вот, Лизистрата собирает женщин из обоих городов, чтобы принудить мужчин заключить мир.
— И как же она берется за дело?
— С помощью средств, которые подсказывает ей слабый ее пол.
Услышав это, Анри с интересом посмотрел на говоривших. Брат же его по-прежнему оставался невозмутимым.
— Каких же это средств, дорогой Гонэ? В нынешние времена такой рецепт — на вес золота.
— Видите ли, господин аббат, женщины заявляют мужчинам, что не станут им готовить, пока не будет заключен мир.
— Что?
На лице Анри отразилось глубочайшее изумление.
— Что с тобой? — спросил Жан. — Это не та пьеса?
— Видишь ли, в пьесе Аристофана женщины действительно отказываются кое-что делать, но вовсе не готовить. Они действительно устраивают забастовку, но… отказываются выполнять супружеские обязанности… Словом, ты меня понял. Откуда вы выкопали эту историю с кухней, мой бедный друг?
Глубоко уверенный в своей правоте, Теодор и глазом не моргнул.
— Так написано в рукописи, мосье… К тому же все очень логично: мужчины в конечном счете сдаются, потому что их вынуждает голод.
— Голод-то голод, да только не тот, о котором вы думаете! Помимо знаменитого места о беотийских угрях, интересно, где еще в этой пьесе речь идет о кухне или о еде? Ну-ка, покажите!
— Да всюду, мосье… Разрешите?.. Вот, например, здесь…
— Где-где?.. Что такое?.. Не может быть!.. Нет, вы только подумайте!..
И он принялся листать рукопись, испуская время от времени радостные восклицания.
— Еще какое-нибудь открытие? — вкрадчиво спросил Жан.
— Пожалуй, что да. Своеобразный фиговый листок… Нет, ты знаешь, что это за рукопись?
— Купированный вариант?
— Куда там, лучше! Адаптированный вариант, переложение… Должно быть, монахи сочли Аристофана слишком игривым и заменили спальню кухней, кровать котлом и так далее.
— Понятно, хотя и странно. В ту пору люди отнюдь не были ханжами.
