Психотерапевт, которого он посещал, сказал, что его поведение совершенно понятно, что ситуация была абсолютно безвыходной. Но это не помогло объяснить – себе и близким погибших солдат, которые преследовали его по ночам. Поэтому он и не спит. Чем дольше бодрствуешь, тем дольше не видишь их лиц и не нужно отвечать на их молчаливый вопрос. Хотя позже они стали являться, даже когда он бодрствовал. Он видел, как они приближаются. Такие реальные, что он готов был поклясться, что может коснуться их.
Вот почему ему повезло с этой работой. На любой другой он не смог бы это скрывать. Кто-нибудь заметит его странное поведение, сообщит – и на этом все кончится. Но здесь некому замечать. Да, есть Хитер, но она работает в офисе, предоставив ему полную свободу. Возможно, ей самой есть что скрывать. Иначе почему молодая привлекательная женщина решила поселиться в таком месте? Он не спрашивает ее, а она не расспрашивает его. Их молчаливый уговор.
Ему повезло, что босс не придал значения другому событию, хотя о нем пришлось упомянуть в заявлении. «Шефа, – сказал человек в костюме, который проводил собеседование, – все это не волнует. Он хочет, чтобы здесь вы начали с чистого листа».
С чистого листа. Хотелось бы.
* * *
Он включил телевизор и тут же пожалел об этом. Разумеется, все эти шоу, тысячи счастливых лиц, семьи на берегу Темзы, в глазах отражаются золотые и красные всполохи. Интересно, что делает Хитер у себя в коттедже. Он видел у нее свет глубоко заполночь. Тоже плохо со сном, видать.
Он мог бы пойти к ней, прихватив виски, – ему все чаще хотелось так и сделать, куда чаще, чем он готов был признать. Вспомнилась ночь, когда она выскочила на улицу, услышав тот звук. Перед глазами так и стоит картинка: румянец на щеках, темные растрепанные волосы, огромная пижама, в которой утонуть можно. Она пригласила его войти и тут же покраснела, поняв, как это прозвучало. Разумеется, он отказался. Но сам представлял, как вошел. Представлял и другое – в те зловещие бессонные предрассветные часы, когда увидел свет в ее коттедже. Представлял, как прижмет ее к стене, как ее ноги обовьются вокруг его тела, представлял вкус ее губ… Но он не зайдет к ней. Ни сегодня, ни другой ночью. Такой, как он, должен держаться подальше от таких, как она. Она не заслужила катастрофу, а он катастрофа и есть.
Обычная жизнь закрыта для него. Даг наклонился к огню. Поднес к пламени руку и с бесстрастным интересом ученого наблюдал, как кожа темнеет, точно стейк на решетке.
