— Сестра Гейнер, — вступилась за Перла Келли, — он не хотел, понимаете? Он не хотел, — Келли как могла вежливо улыбнулась.
Сестра Гейнер улыбнулась ей в ответ, но это была улыбка змеи, если бы только змеи могли улыбаться
— Хочу вас всех предупредить, — сестра оглядела всех больных, как бы ощупала их всех холодным взглядом, — если такие фокусы будут продолжаться, то нам доведется с доктором Роулингсом отменить праздник, который мы собирались организовать. Мы отменим четвертое июня.
— Да разве можно отменить этот праздник? Это величайший день нашей нации, — Перл торжественно вскинул над собой руку.
Сестра Гейнер вся изогнулась — теперь она напоминала кобру, изготовившуюся к прыжку.
— Так что советую вам всем подумать, а особенно подумайте хорошенько вы, мистер Капник, — прошипела сестра Гейнер и тихо прошелестев своим накрахмаленным халатом, вышла из общей комнаты.
Когда за сестрой Гейнер тихо затворилась дверь, то в общей комнате еще долго витал, как эхо, ее холодный шипящий голос:
"Подумайте! Подумайте!"
От этого всепроникающего голоса больным сделалось не по себе.
Келли как будто бы сжалась, ощутив, что над ней и над Перлом сгущаются тучи и что сестра Гейнер что‑то заподозрила.
Мэри расхаживала по гостиной с уже холодной чашкой чая в руке. Она то и дело поглядывала на окна, напряженно прислушивалась к шагам на улице. Наконец, дверь распахнулась и в дом вошел Мейсон. Он был небрит и выглядел очень взволнованно.
— О! Наконец‑то, — взволнованно проговорила Мэри, — я так волновалась…
— Что, ты хочешь сказать, будто меня очень долго не было? — Мейсон вошел в комнату и поправил измятый воротник рубахи.
— Куда ты ходил? — поинтересовалась Мэри.
— Не знаю. Не знаю, дорогая, мне кажется, я просто переставлял ноги… Куда‑то брел… пытался избавиться от боли, но она так и не ушла, — Мейсон крепко сжал виски, затем встряхнул головой и отбросил волосы со лба.
— Ничего, успокойся, — ласково проговорила в ответ Мэри.
— Я думал, злость уйдет, думал, оставит меня, но она со мной, она при мне и разъедает душу, как ржавчина разъедает металл, — Мейсон старался не смотреть на Мэри.
— Я сделала… — проговорила Мэри, но потом запнулась, не окончив фразы, — иногда мне кажется, как будто ничего и не было.
От этих слов Мейсон вздрогнул и обернулся к Мэри. Та, не выдержав его вопросительного взгляда, опустила голову и посмотрела в глубину чашки, где плескалась холодная золотистая жидкость.
Она принялась поворачивать чашку в руках и чаинки медленно начали кружиться, словно черный снег. Но потом она прекратила движения и чаинки замерли как маленькие мошки в куске янтаря.
