— Может быть ты мне скажешь, что здесь произошло? — голос дежурной сестры дрожал, она была готова броситься на любого из пациентов.
Келли молчала. Она боялась признаться, хотя все видела и все знала. Но выдать своего товарища она не могла — совесть ей не позволяла, она была солидарна с Перлом.
Сестра Гейнер прижала к груди журнал, как бы прикрываясь им от всего, что сейчас могло произойти, от этих сумасшедших, которые, казалось, могли на нее броситься как бешеные собаки.
Я в последний раз спрашиваю, кто мне скажет, что здесь произошло, кто объяснит, что случилось с любимой вишенкой доктора?
Молчание становилось невыносимо тягостным. В общую комнату вновь проскользнул Адамс. Он, молитвенно сжимая перед собой руки тихо–тихо, боясь произвести малейший шум, прокрался за спины своих товарищей. Чтобы спасти ситуацию, в разговор вступил Перл.
Он принял горделивый вид отца нации, выставил вперед правую ногу, правой рукой прикоснулся к груди, а левой важно подбоченился. Он вскинул кучерявую голову, закатил глаза, посмотрел на светильник и зычным голосом выпалил, да так громко, как будто находился не в общей комнате, а на огромном поле и как будто перед ним были не больные, а стояли полки солдат.
— Я не могу врать, — прозвучал выкрик Перла. — Сестра Гейнер, я тот джентльмен из Вирджинии, который срубил вашу вишенку.
Перл оперся на левую ногу и отставил в сторону правую. Он напоминал бронзовый монумент на одной из площадей Нью–Йорка.
Больной Адамс тихо хихикнул за спиной у дежурной сестры, а та, напуганная столь зычным выкриком и столь откровенным признанием Перла, резко обернулась к больному Адамсу и очень тихо, но грозно спросила:
— Вы что, находите это смешным, больной Адамс? Пациенты тут же опустили головы и принялись рассматривать носки своей обуви.
— Но ведь это деревце, джентльмены, было посажено специально для вас.
Перл вновь подбоченился.
— Я хочу, мадам, принести вам самые искренние извинения — он закатил глаза так, что сверкали только белки. — Вы знаете, сестра, Гейнер, я могу вам все объяснить: это последствия великой битвы, той битвы, которая вошла во все учебники, о которой писали самые знаменитые историки и которую знает самый маленький школьник Соединенных Штатов Америки.
— Знаете, что я вам хочу сказать? — сестра Гейнер тут же отреагировала на реплику Перла.
— Что, сестра, вы мне желаете сказать? — вновь подбоченился Перл.
— А вот, я вам хочу сказать: есть и другие больницы в нашем Штате и в них нет ни одного дерева, а на окнах — толстые стальные решетки. И там пациентам не на что смотреть, разве что на решетки.
