— Если я должна ехать, то мне уже пора.
Перл вскочил с постели и тоже стал одеваться. Приглаживая рукой волосы, Кортни повернулась к Перлу и с безнадежной улыбкой на устах сказала:
— Ты знаешь, как все происходит в волшебных сказках?
— Чудо? Ты имеешь в виду это?
Она улыбнулась.
— Да. Ты должен дождаться последней минуты, а потом взять и передумать. Ну так вот, эта минута пришла.
Перл виновато посмотрел на девушку. Поначалу он хотел что‑то сказать, но потом, словно запнувшись, опустил голову. На глазах Кортни проступили слезы.
— Я готова даже подвезти тебя, — тихо сказала она. Перл огорченно помотал головой.
— Кортни, не нужно так расстраиваться, пожалуйста, это же не навсегда. Я приеду к тебе после того, как вернусь оттуда, обещаю. Я обязательно приеду.
Она смахнула слезинку.
— Мы на пороге какого‑то чуда, — она сначала сделала первую попытку улыбнуться, а потом вдруг спросила:
— Ты любишь меня?
Перл так задумчиво посмотрел на нее, что она вскинула голову вверх и в изнеможении простонала:
— О боже мой, зачем я это спрашиваю?
Он чувствовал, что надо что‑то сказать, что‑то сделать, как‑то подбодрить ее, успокоить, привести в чувство, но язык не поворачивался. Ноги были, как каменные, а язык во рту присох к небу, не желая повиноваться даже самым настойчивым пожеланиям хозяина.
Сделав над собой невероятное усилие, Перл шагнул навстречу Кортни. Но он не нашел в себе сил, чтобы просто обнять ее. Вместо этого, он растерянно погладил ее по плечу и отвернулся:
— Я не знаю, Кортни, — глупо сказал он. — Я не знаю, люблю ли я тебя или нет. Понимаешь, со мной раньше никогда такого не было, и я не знаю, как это назвать.
Она резко обернулась.
— Не знаешь?
Увидев ее полные разочарования глаза, он смущенно опустил голову.
— Когда же ты будешь знать? — продолжила она. — Ведь прошло уже столько времени. На что мне надеяться?
Ее губы дрожали, из глаз мелкими слезинками проступала влага. Она вот–вот готова была разрыдаться, но пока еще сдерживалась.
Его состояние, в общем, было похожим, с той лишь разницей, что он готов был расплакаться от бессилия, от невозможности заставить самого себя поверить в эту любовь. Правда, он не мог упрекнуть себя в том, что ничего не делал. Он пытался совершить над собой усилие и убедить себя в том, что именно это и называется любовью. Однако все это было не так, как он мечтал видеть. Его представлению о любви скорее соответствовали те чувства, которые он испытывал к Келли. А то, что было между ним и Кортни, для него похоже, скорее, на легкий флирт со школьной подружкой.
