Мейсон открыл глаза как раз в тот момент, когда облако огня охватило остатки самолета. Он тяжело поднялся и, не обращая ни на кого внимания, побрел по кукурузному полю.
Вокруг него сновали спасатели, люди плакали, сбившись в небольшие группки, ослепительно сверкали мигалки машин «скорой помощи». Над самой головой у Мейсона промчался полицейский вертолет.
А Мейсон брел, раздвигая перед собой стебли кукурузы. Двое пожарных едва удерживали в своих руках мулатку. Она брыкалась, кусалась, пыталась вырваться, исступленно кричала, глядя на охваченный огнем остов самолета.
— Там мой ребенок! Робби, пустите меня! Я хочу умереть! Я хочу быть с ним!
Один из пожарных хлестал женщину по лицу, пытаясь привести ее в чувство. Но та словно бы не чувствовала боли.
Мейсон отвернулся, не в силах смотреть на муки женщины.
— Мистер, с вами все в порядке? — к нему подошел один из спасателей.
Мейсон недоуменным взглядом посмотрел на него и махнул рукой.
— Пошел ты к черту!
Он прошел еще несколько шагов и чуть было не споткнулся о лежащих на земле парня и девушку, тех самых, которые сидели в самолете перед ним. Они лежали обнявшись и плакали.
И тут Мейсон вспомнил этот плач.
«Это ведь я их вывел, — равнодушно подумал Мейсон, — а они еще не хотели выходить из этого ада, я прямо‑таки тащил их к выходу».
И он вновь побрел, спотыкаясь о рыхлую землю.
«Интересно, который сейчас час?» — Мейсон посмотрел на руку, но часов не было.
На запястье чернел шрам с уже запекшейся кровью. Мейсон прикоснулся к ране губами и ощутил, как горит его кожа.
"А ведь эти часы подарила мне Мэри, я их так любил! А теперь мне придется жить без часов, ведь я не смогу заставить себя носить другие".
Мейсон поднялся на невысокий холм и оглянулся. По кукурузному полю тянулась страшная черная борозда и конце которой лежал пылающий остов самолета.
«Вот они, разверстая могила», — подумал Мейсон и опустился на землю.
Он сидел, запрокинув кверху голову, и смотрел на ослепительный диск солнца даже не прикрывая глаз.
И вдруг, возле самого уха, он услышал звон пчелы Он прикоснулся к своим волосам, аккуратно взял пчелу в щепотку и безучастно посмотрел на блестящие маленькие крылья. Пчела звенела, он вновь поднес ее к уху и послушал этот пронзительный звон.
"Она даже не ужалила меня" — подумал Мейсон и разжал пальцы.
Потом он поднес пальцы к носу и жадно втянул в себя воздух: пальцы пахли цветочной пыльцой
«Какой сладкий запах! — подумал Мейсон. — Это запах жизни»
