— Мейсон, ты мне не безразличен. И потом хватит того, что погиб Дик. Вы два дорогих мне человека, вы часть моей жизни. И я не хочу, чтобы исчез и ты.
— Да, Мария, я согласен с тобой, но я не понимаю причины твоего беспокойства.
— Мейсон, но как можно не понимать? Ведь я когда‑то любила тебя, ты когда‑то любил меня, мы не виделись столько лет и неужели ты приехал сюда ко мне только для того, чтобы умереть, погибнуть здесь?
— Я не могу погибнуть, — спокойно произнес Мейсон.
Марии сделалось не по себе от этой холодной уверенности.
Мужчина и женщина замолчали, они пристально смотрели в глаза друг другу. Каждый ждал признания, но ни один не решался сказать первым слово.
Наконец, рука Марии медленно заскользила по столу навстречу руке Мейсона. Их пальцы соприкоснулись и на какое‑то мгновение они замерли, словно бы вновь ожидая, кто первым решится взять руку другого в свою ладонь. Они сделали это одновременно, их пальцы переплелись, освещенные ярким светом льющимся из абажура.
— Ты помнишь? — прошептала Мария.
— Да, помню, — ответил Мейсон, уже зная, о чем она спросит.
— Ты помнишь, как мы катались с тобой на велосипеде?
— Да, вдвоем, — прошептал Мейсон. — Я помню, как сверкали спицы в колесах.
Женщина смотрела поверх его головы, а Мейсон продолжал:
— Я помню, какой смешной была твоя тень, когда она скользила по бетонной дорожке. Все вокруг мелькало, а твоя тень неотступно была рядом со мной, она бежала у моих ног, потому что я бежал рядом с тобой, как собака бежит возле своего хозяина.
— Это было прекрасно, правда, Мейсон?
— Да, лучшего в жизни мне не приходилось испытывать. Я даже до сих пор помню шелест шин на шершавом бетоне.
Мария заулыбалась.
— А Дик, ты помнишь, что делал Дик?
Женщина улыбалась.
— Да, он стоял в конце аллеи и махал нам рукой. Его очки поблескивали.
— Тогда он завидовал мне, — сказал Мейсон.
— Откуда ты знаешь? — спросила Мария.
— А он сам мне признался вечером.
— Я так берегла этот велосипед, Мейсон. Но потом он все‑таки куда‑то исчез. Я даже не знаю, куда и когда. Может, его выбросил муж.
Мейсон улыбнулся.
— Тебе тоже всегда жаль старых вещей? — спросил он.
— Да, я никогда не могу выбросить старую вещь сразу. Мне очень их жалко, я складываю их на чердаке, в шкафах. Ведь с каждой вещью связаны какие‑то воспоминания, а выбросив вещь, ты как бы лишаешься их, обедняешь свою жизнь.
И вдруг Мейсон сделался жестким.
— Я не могу жить только теми воспоминаниями, Мария.
Он резко выдернул свою руку из ее пальцев. Женщина вся сразу сжалась.
