— Но я делаю все, что могу, — оправдывался адвокат.
— Нет, это не достаточно, — настаивал отец погибшего ребенка. — Эти господа из авиакомпании считают, что могут от меня дешево откупиться.
— Но ведь и это немалые деньги, — резонно возражал ему юрист.
— Пусть они заткнут их себе в задницу! — не смущаясь тем, что его слышат люди, проходящие по холлу, кричал мистер Синклер, — я потерял сына и они должны мне за это заплатить. Моя жена сошла с ума…
— Этого вы мне раньше не говорили.
— Она скоро сойдет с ума, — уточнил мистер Синклер, — я знаю, что одна женщина, которая потеряла ребенка, получила два миллиона компенсации. Слышите, два миллиона! А не те жалкие крохи, что предлагают нам. Разве жизнь моего сына стоит дешевле? Вот если погиб ваш сын, сколько бы вы запросили?
— У меня нет детей, — ответил адвокат.
— Но вы работаете за процент от полученной суммы и должны понимать, сколько стоит жизнь ребенка…
Внезапно мистер Синклер обернулся, почувствовав на себе чей‑то злобный взгляд, и смолк.
За спиной стояла Марта и с ненавистью смотрела на мужа.
— Я вам перезвоню, — бросил мистер Синклер в трубку и повесил ее на рычаг, — ну что ты так на меня смотришь? Марта, ну что? Разве я сказал что‑то неправильное?
Марта, словно не замечая своего мужа, повернулась и медленно двинулась к выходу.
— Если они убили нашего ребенка, то должны нам заплатить, — мистер Синклер побежал за Мартой, — они должны заплатить! Или ты собираешься им все простить?!
Женщина шла и словно бы ничего не слышала.
— Они заплатят нам два миллиона. Марта, слышишь, ни меньше. Я только что разговаривал со своим адвокатом. Ты родишь мне другого ребенка.
Двери перед женщиной бесшумно распахнулись, она обернулась.
— Я все понимаю.
— Тогда почему ты так осуждающе смотришь на меня, Марта?
— Да, я поняла, что осталась одна.
— Подожди! — крикнул мистер Синклер.
Но Марта уже шла прочь от здания. Она сама не понимала, куда и зачем идет.
Ей было невыносимо больно оставаться в этом здании, где она не нашла понимания ни у товарищей по несчастью, ни у собственного мужа. Ей не смог помочь даже психиатр.
— Боже, — шептала женщина, — два миллиона за жизнь моего Робби. Он, наверное, сошел с ума, он сам не понимает, что творит. Разве можно жизнь человека выразить в деньгах? Они все забыли о трагедии, они думают только о деньгах, чтобы получить компенсацию.
«Но разве ты, Марта, не хочешь получить деньги», — подумала она и остановилась.
— Нет, — твердо сказала она, — я не смогу прикоснуться к ним.
