Марта вскинула голову и пошла дальше.
«Но ведь это деньги, а Робби все равно не вернуть и авиакомпания в самом деле должна заплатить… Но если я соглашусь, значит, я оценю жизнь своего ребенка. Я словно бы примирюсь со своей потерей. Судьба откупится от меня за его смерть».
Марта медленно пошла по тротуару. Она не обращала внимания на прохожих, те сторонились, пропуская плачущую женщину. Некоторые сочувственно смотрели ей вслед, но никто не решился подойти к ней и спросить, что случилось, почему она плачет? Никому не хотелось взять на себя часть чужого горя, сделать его своим.
Женщина добрела до парка и села на скамейку.
Прямо перед ней расстилалась огромная детская площадка. Вертелись карусели. Дети один за другим съезжали с горки. Они испуганно вскрикивали, когда летели вниз и радостно смеялись, достигнув конца горки.
— Я осталась совсем одна, — повторила Марта, — у меня больше никого нет. Только я одна.
Она прикрыла глаза, но детский смех, радостные крики не давали ей думать, резали слух. Марта зажала уши ладонями и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
— Я осталась совсем одна, — повторяла женщина, словно бы эта мысль могла ее успокоить. — Но ведь подобные несчастья случились и с другими.
Женщина открыла глаза. Ее ослепил яркий солнечный свет.
— Когда же настанет вечер? — прошептала Марта, — когда же я успокоюсь?
В офисе мистера Лоуренса, помощника мистера Гордона, царило напряженное и нервное молчание. Мистер Лоуренс, не зная что сказать, перебирал бумаги на своем письменном столе.
А Мейсон Кэпвелл стоял, отвернувшись к окну, и едва удерживался от того, чтобы не закурить.
Напротив адвоката сидела вдова Ричарда Гордона — Саманта. Она нервно перебирала пальцами сложенный вчетверо листок бумаги, то разворачивала его и разглаживала края, то вновь складывала.
— Почему вы отвернулись, мистер Кэпвелл? — спросил мистер Лоуренс.
Мейсон пожал плечами.
— Мне не очень‑то приятно слушать все, что звучит в этом кабинете.
— А что, вы ожидали услышать что‑нибудь другое? Да, я абсолютно прав. Ведь каждая капля крови, каждая минута страха имеет свою цену.
— Вы считаете, мистер Лоуренс, — холодно проговорил Мейсон, — что жизнь людей, их страдания можно компенсировать деньгами?
— Конечно, — ответил адвокат, — ведь вы сам юрист и прекрасно должны это понимать.
— Но ведь компенсацию получат не те, кто страдал, а их родственники.
При этих словах Саманта вздрогнула. Она неприязненно посмотрела на Мейсона, но ничего не сказала.
