Миссис Синклер тряхнула головой, как бы сбрасывая с себя кошмарное навязчивое видение и облегченно вздохнула, когда Питер Равински вновь обратился к пожилой женщине, опирающейся на тонкую тросточку.
— Когда вы в последний раз видели своего сына, миссис?
— Это было на его дне рождения, за месяц до этих страшных событий. Я никак не могу вспомнить, поцеловала я его на прощание тогда дома…
Женщина поднесла руку к губам.
— Конечно, я знаю, что поцеловала, но как ни пытаюсь, не могу этого вспомнить — и чувствую себя виноватой.
Она обернулась, отыскала Марту Синклер.
— Вы еще молоды, и у вас все впереди, — обратилась пожилая женщина к миссис Синклер.
Та посмотрела на нее, явно не понимая, что ей говорят.
— Я немолода.
— Сколько было вашему сыну?
Марта Синклер напряглась, как бы вспоминая своего ребенка.
— Почти два года.
— Я вам сочувствую, — пожилая женщина кончиком носового платка вытерла слезу.
— Боже мой, — воскликнул мужчина в строгом темном костюме, — это прямо какой‑то садизм. Почему мы должны бередить свои раны, выслушивать про беды других? У каждого предостаточно своих.
Он бросился к выходу, но, взявшись за ручку двери, остановился.
Наверное, его заставили вернуться взгляды других пассажиров этого злосчастного самолета.
Неожиданно со своего места поднялась молодая привлекательная девушка. Она пристально посмотрела на Марту Синклер.
— Вы меня помните? — тихо спросила она.
Марта отняла ладони от лица и посмотрела на девушку. Какое‑то враждебное выражение появилось в ее взгляде.
— Я стюардесса салона второго класса, — напомнила ей девушка.
Марта рассеянно кивнула.
— Я помню вас, — ее голос прозвучал холодно и отчужденно.
Доктор Равински взял Марту за руку, словно удерживая от необдуманного поступка.
— Я пришла сюда, — продолжала девушка, — лишь только для того, чтобы увидеть вас, миссис Синклер.
Марта вновь кивнула, но ничего не ответила.
— Я очень долго думала о вас, — продолжала стюардесса, — и о вашем ребенке.
При этих словах Марта вздрогнула.
— Миссис Синклер, вы помните, как я пыталась помочь вам с ремнями безопасности, когда вы не могли затянуть их на своем ребенке.
Марта Синклер наконец‑то, не выдержала. Она зло выдернула свою ладонь из рук психиатра и поднялась.
— Это вы пытались мне помочь? — возмутилась Марта.
Девушка растерялась.
— Да. Я же советовала вам, как лучше затянуть ремни.
Голос Марты Синклер сорвался на крик.
— Помочь мне? Разве вы могли мне помочь? Вы сказали мне, что все будет хорошо, вы сказали, прижимать ребенка к себе и я, как дура, послушалась вас. А ведь он погиб, если бы не вы, он бы жил.
