Когда приехал Томасито, мы вместе предавались обжорству. В полночь, улегшись в постели, мы до отвалу наедались пирожными, рожками и корзиночками, которые так приятно хрустят на зубах. Со стороны можно было подумать, что легион мышей грызет перегородки.
Но все в жизни преходяще, а тем более счастье. Владелец кондитерской внезапно умер от сердечного приступа, и производство прекратило свое существование. Глубоко тронутый смертью великодушного и доверчивого кондитера, я прочел множество «отче наш» за упокой его души, прося у нее прощения. А кроме того, пришлось навсегда сказать «прощай» моим полуночным пиршествам, которые могли поспорить лишь с пиршествами Гаргантюа.
* * *
Европейская война и диктатура братьев Тиноко[44] усилили нищету костариканского народа. Исчезло из обращения серебро, его заменили медные и никелевые монеты в один и два сентаво, поток обесцененных бумажных денег наводнил рынок; денежные знаки в двадцать пять и пятьдесят сентаво презрительно назывались в народе «временками». Военные и целая армия правительственных сыщиков ни в чем не знали недостатка и носили при себе толстые пачки банкнот. Простые люди умирали от голода.
Помню, у второго отделения полиции, на площади Ла Мерсед, каждый вечер собиралась толпа оборванных мальчишек. Из окон второго этажа какие-то военные бросали горстями «временки», развлекаясь позорным зрелищем: маленькие оборвыши жадно кидались на злосчастные бумажки, рвали их друг у друга, и бывало, сцепившись, катались по булыжной мостовой.
Со второго этажа отделения доносился до улицы стук пишущих машинок, и мальчики утверждали, что именно там печатают эти новенькие денежные знаки с тем, чтобы потом разбрасывать их из окна. Раз вечером я тоже пошел было туда, но лишь изорвал одежду и исцарапал в кровь руки, заполучив в конце концов только обрывок «временки». Больше туда я не ходил.
Меж тем настали бурные времена — подпольная оппозиция выступила против диктатуры братьев Тиноко. Уже пали в самоотверженной борьбе Рохелио Фернандес Гуель и его отважные сподвижники, погиб учитель Гарсиа Фламенко[45], а на северной границе мужественно сражалась горсточка революционеров, поддерживая искру надежды в душе народа. Братья Тиноко, стремившиеся удержаться у власти любой ценой, мобилизовали тысячи мирных крестьян Центрального плоскогорья; с кокардой на шляпе и с ружьем на плече, они были брошены в дальнюю провинцию Гуанакасте против революционеров, и вскоре тюрьмы страны переполнились политическими заключенными. В народе прошел слух, что заключенных пытают; иные уверяли, что поздней ночью в окрестностях тюрьмы слышны жуткие стоны и крики.
