Ни гроша я не заработал ни искусством, ни естественными науками, ни алхимией — а все потому, что хотел достичь успеха силой своего таланта на основе дерзких, но честных планов. Как и следовало ожидать, опыт показал, что в нашей стране подобные качества ложатся тяжким бременем на всех, кто отважится добывать деньги. Чтобы разбогатеть, можно родиться дурнем — но безусловно необходимо быть бессовестным ловкачом, чтобы в личных выгодах эксплуатировать талант, инициативу, труд и нищету других.
В то время как я по уши увяз в чудесные и необычайные опыты, в доме у нас происходили потрясающие события.
Дядя построил под навесом — конечно, с моей помощью — специальную печь для своих особых исследований, где и работал, вернувшись из конторы, до поздней ночи.
Его опыты проваливались подобно моим, но, однако, новая печь послужила приманкой для одного предпринимателя, решившего арендовать навес и устроить там кондитерскую. Печи старой пекарни были громоздки и не годились для этой цели.
С тех пор я часами околачивался под навесом, вертясь среди рабочих, наблюдая за их движениями и пожирая глазами чудесные лакомства, которые складывались на длинные дощатые полки. Вокруг возвышались объемистые мешки с мукой и другие поменьше — с сахаром, стояли банки масла, полные корзины яиц и множество других продуктов. И пока кондитеры смеялись и пели, из печи беспрерывно появлялись позолоченные жаром вкусные изделия, распространяя горячие волны аппетитного аромата, а на огромных столах, как по волшебству, возникали начиненные желтоватым или белым кремом рожки, хрустящие пирожные, румяные корзиночки с банановым желе или гуайабой[43], пончики, ромовые бабы, сладкие вафельные трубочки и прочие соблазнительные лакомства.
В большой кастрюле сбивались машиной яичные белки с сахаром, превращавшиеся в густую белую пену — крем для украшения безе, тортов и пирожных.
Я охотно помогал крутить сбивальную машину — за мой труд кондитеры поручали мне после работы вымыть кастрюли, и я наедался до отвала остатками сладкого крема, собирая его со стенок и дна огромной кастрюли, прежде чем залить ее водой. Мне перепадали крошки вкусного печенья, а порой и целое черствое пирожное. Но мне не давали покоя горы румяных рожков и корзиночек с нежным кремом и желе.
Я спал один, в дальней комнате, и вот однажды ночью, когда все в доме уснули, я поднялся, на цыпочках вышел в патио и, уступая непреодолимому искушению, бесшумно прокрался в кондитерскую. Никто не охранял пирожные!.. Спустя минуту я снова лежал в постели, с блаженством пожирая рожки и корзиночки. Я обрел ключ от рая сластен, и в этом раю, ночь за ночью, утолял свои самые сокровенные желания!
