— Беги, ребята! Теперь эти бандиты из Коровьего брода не могут сказать, что мы удрали от них! Ничья!..
Возбужденные, полные радости и тревоги, мы побежали к западу. Кое-кто хромал. Пробегая, мы вдребезги разбивали окна встречных домов. Свернув на юг, мы пробрались сквозь чащу кустарников, спустились в овраг, вскарабкались наверх и повернули на запад, чтобы обогнуть Асило Чапуи[34].
Когда я наконец добрел, хромая, до дому, весь в синяках и шишках, дядя Сакариас с гневом набросился на меня.
— Кто разрешил тебе так поздно шляться по улицам? Почему ты хромаешь? Где набил эти шишки? — допытывался он, разглядывая мою рогатку.
— Товарищи попросили помощи… Ну, мы и отправились… защищать их, — объяснял я, заикаясь и испуганно съежившись.
— Ах, вон что? — промолвил дядя. — Ну ладно, сейчас я покажу тебе товарищей! — И, схватив меня за руку, задал мне такую основательную трепку, что свершилось чудо — я забыл о хромоте.
К моему огорчению, хромота моя скоро прошла. Поэтому в грядущих веках меня, в отличие от Великого Однорукого из Лепанто[35], не смогут именовать Великим Хромым из Пасо де ла Вака — Коровьего брода…
На следующий день после славной и достопамятной битвы столичные газеты разразились бурей негодования против нарушителей мирной жизни предместья, превращенного в арену наших незабываемых героических подвигов. Присоединяясь к хору этих клеветников, начальник полиции в своих публичных заявлениях покрыл позором стойких бойцов «Ла венседора» и обещал провести тщательное расследование с целью сурово покарать главарей этого чудовищного побоища.
В кварталы Пасо де ла Вака и Ла Мерсед были немедленно направлены полицейские агенты; немало дней я провел в тягостном волнении, с минуты на минуту ожидая появления полиции в нашем доме. Но как ни рыскали полицейские, им ничего толком добиться не удалось — поблизости от нас ни один сыщик и носа не показал. Однако прошло много времени, прежде чем славная армия «Ла венседора» осмелилась предпринять новые вылазки.
Битва в Пасо де ла Вака была, кажется, самой выдающейся из всех, которые когда-либо происходили в те «героические» времена нашего детства. Она памятна по искусным маневрам обеих армий, всевозможным ловушкам с той и другой стороны и по количеству ребят, принимавших в ней участие, — всего, вместе с теми, что остались защищать площадь Ла Мерсед, насчитывалось свыше пятисот бойцов. Но эта битва не была бессмысленно жестокой. Позднее возникали небольшие стычки, в которых применялись более коварные способы борьбы: некоторые мальчишки, стремясь нанести возможно большие потери противнику, уже не довольствовались камнями и палками; из водопроводных труб и ручек от зонтиков они смастерили пистолеты и ружья, заряжая их порохом, картечью, гвоздями, кусочками металла.
