Мой кривой цыпленок вырос в прекрасного петушка пепельного цвета с белыми крапинками, задиристого, хотя довольно жирного и неуклюжего — ведь он был простой, не породистый. Для меня же он был самым стройным в мире боевым петухом. Я окрестил его Пестряком, по имени знаменитого бойцового петуха, о чьих славных победах в петушиных боях я много слыхал. Я растил его заботливо и любовно, испытывая к нему глубокую, непреодолимую нежность. Каждый день я таскал для него то в той, то в другой лавке предместья горсть проса, риса или кукурузы, чтобы он поскорее превратился в откормленного, сильного петуха.
С тех пор, как я привез его из Алахвэлы, я мечтал сделать из него чемпиона петушиных боев. Когда Пестряк немного подрос, я ощипал ему ноги и шею, построил для него домик в патио, привязал к столбу и стал подмешивать к пище моего воспитанника перец, как это делали все любители петушиных боев со своими бойцовыми птицами. Однако я не отважился срезать ему гребень, полагая, что это украшение петушиной головы не имеет решающего значения в деле его воспитания.
Позднее, когда Пестряк приобрел уже задатки взрослого петуха, я решил, что пора начать его тренировку, и иногда отвязывал, чтобы он подрался с соседними петухами. Кукурузными зернами и исключительным терпением я привлекал других петухов к нам в патио, выпускал Пестряка и, размахивая прутиком, громкими криками натравливал на чужаков будущего чемпиона, пытаясь руководить им в бою. Но Пестряк был на редкость неуклюжим, и почти всякий раз бой заканчивался его постыдным, унизительным отступлением. В таких случаях, разозлившись, я спешил ему на помощь: палками и камнями я обращал в бегство победителя, что бы получить возможность объявить ничью. Немало побоев досталось мне от дяди Сакариаса из-за постоянных жалоб соседок — хозяек пострадавших петухов.
Кривой петушок стал для меня лучшим другом, доверенным моих невзгод. Усевшись на землю и бросая ему кукурузные зерна, я говорил: «Пестряк, в этом доме нас с тобой ненавидят… Не лучше ли нам исчезнуть, уйти подальше и никогда больше сюда не возвращаться — пусть радуются. А?..» И я мысленно объезжал весь мир в сопровождении моего Пестряка, а он, превратившись в знаменитость, побеждал в единоборстве всех существующих на земле петухов и тех, которым еще суждено появиться на свет.
Однажды, когда я вернулся из школы и вошел в кухню, мать встретила меня с каким-то особенно заботливым вниманием. Я подошел к раковине вымыть руки перед обедом и только намылил их, как мыло выскользнуло на пол. Я нагнулся поднять его и чуть не вскрикнул: там, под раковиной, в углу стояло лукошко, полное перьев. Сердце мое затрепетало от страшного подозрения, меня бросило в озноб.
