— Получишь леденец и большой кусок сахара, если разобьешь нос вон тому мальчишке… Этот сопляк очень вредный мальчишка!
Не дожидаясь нападения, я вмиг кидался на противника и не отступал, как бы туго мне ни приходилось. Если он оказывался сильнее меня, я яростно защищался — царапал, кусал и пинал его ногами до тех пор, пока мои дядюшки не вступались, чтобы разнять нас и положить конец драке. Поэтому зачастую я ходил весь в царапинах и шишках. Однако матери ни разу не удалось допытаться, где меня так отделали. В одной из подобных стычек я так здорово разбил нос одному мальчишке, что у бедняги ручьем хлынула кровь. Тут даже мои дяди перепугались… Не представляю, как до всего этого дозналась прабабка, но, помню, она меня позвала и спросила:
— Что за дьяволенок ты, Маркос? Почему тебе нужно со всеми драться? Расскажи-ка мне, как ты разбил нос мальчику?
— Он первый меня ударил, — оправдывался я.
— Не ври! Меня не проведешь! — погрозила она костлявым пальцем, а потом, смягчившись, добавила: — Я знаю, во всем виноваты твои дядюшки, но плохо то, что тебе это нравится. Вот таким был и мой сын Педро; вечно он ссорился со всеми, не обращая внимания на мои советы и уговоры. А уж от отца как ему доставалось!.. Сам знаешь, каков был прадед — потачки не давал. Порасспроси-ка о нем деда, если хочешь…
А знаешь, что случилось с твоим дедом Педро из-за его вечных ссор, когда он уже был почти взрослым парнем? Так слушай и запомни хорошенько!
Однажды старый Педро отправился вместе с Росендо в Лос Картагос, чтобы раздобыть леса в горах, а меня вместе с Педро оставил дома.
Как-то вечером Педро пошел на танцы и там затеял ссору с парнями. Вернулся он с разбитой головой и хвалился, что это, мол, пустяк, а вот врагам его как следует досталось. Я здорово отругала сына и предупредила, что если он меня не будет слушаться, то бог его накажет — хорошую острастку даст. «Неужто? — смеялся он надо мной. — Ну, это будет ему очень трудно сделать, я ведь никого и ничего не боюсь». — «Боже, — сказала я, — выбей из него дурь да проучи хорошенько, чтобы впредь неповадно было затевать ссоры с добрыми людьми».
Легли мы спать и вдруг слышим: среди ночи стали кудахтать куры — кудахчут себе и кудахчут. Тогда у нас еще не было трапиче, и на том месте стоял курятник.
Поднявшись и взяв крусету, Педро говорит: «Наверно, вор таскает кур. Уж я его поймаю, так дорого заплатит». — «Не ходи, Педро! — взмолилась я. — Не стоит связываться из-за курицы. Может, это бедняк, которому есть нечего… Право, как бы с тобой беды не случилось».
