К нему сразу подбежал власовец-переводчик, высокий, подтянутый, в черном мундире, и, засунув руки под ремень, заговорил, слушая немца и глядя на людей. Насте казалось, что он прилип глазами к ней одной. Она не слышала слов немца, видела только, как двигаются его челюсти; стала слушать власовца.
— После того...— заговорил власовец, сбиваясь, будто ему кто мешал,— как возле вашей деревни... нас обстреляла банда в количестре ста человек... вы все подлежите расстрелу... деревню следует сжечь...
Наста вспомнила, как рассказывала старая Петрусиха, что партизаны подпустили немцев к самой реке — те шли выгоном с гати — и полоснули из автоматов. Почувствовала, как с ее рук сползла Ира и прижалась к коленям, уцепившись руками за юбку,— наверно, у нее, Насты, ослабли руки. Позади стало совсем тихо, было слышно только, как кто-то дышал за спиной. Притихли даже сидевшие на заборе власовцы. Наста увидела, что их теперь и за забором было полным-полно; понабрались вдруг откуда-то.
Темно стало в глазах. Она уже не все слышала, что говорил власовец.
— ...как вне всяких сомнений доказано... вы все содействовали партизанам...
Очнувшись, Наста нагнулась и подняла на руки Иру. За спиной прятался Володя. «Лишь бы не сожгли детей...— подумала она.— Только не детей... Закинуть бы их куда-нибудь за плетень. За плетнем высокая картофельная ботва. Расползлись бы...» Но тут же подумала, что не устоит, побежит за ними и сама. Побежит огородами. В Корчеватки. Не будут же стрелять в нее? У нее же на руках маленькая Ира.
Все еще говорил власовец, и она подалась вперед, слушая.
— ...Немецкие власти решают...— все так же сбиваясь, продолжал власовец.— Все вы должны за два часа собрать и отвезти три тонны хлеба в местную комендатуру. В Красное. Если же завтра к двенадцати (Наста увидела, как седой немец посмотрел на часы) не будет из комендатуры документа, все пойдет дымом. И все до единого будут...
Только потом она догадалась, о чем говорил власовец, и подумала: пока он говорит, не будут стрелять в людей. И пока по деревне будут собирать рожь, тоже не станут стрелять.
Она вдруг вспомнила, что у нее дома пустая кладовка в сенях и что она не может принести ни крошки — где ей взять? Теперь из-за нее могут сжечь деревню.
Наста сделала шаг вперед, потом подошла с Ирой на руках к забору, где стояли два пулемета и немец с власовцем. Увидела, как они уставились на нее, потом взглянули друг на друга и коротко перебросились словами «вэр, вэр...».
