Такова, увы, безрадостная, в целом, картина изучения телевидения в нашей стране. Но, как нередко бывает, там, где не работает закономерность, побеждает случайность. Так вышло, что Светлана, единственная дочь Е. Фурцевой, бывшей с 1960 года Министром культуры СССР, изучала на кафедре телевидения журфака МГУ американскую тележурналистику и там же защитила кандидатскую диссертацию. Имела возможность остаться на кафедре, но предпочла оказаться во ВНИИ искусствознания, который принадлежал Минкульту.
В крупнейшем в стране научно-исследовательском институте, начинавшим свою историю в системе Академии наук СССР еще в военные годы, были представлены все виды искусства, кроме литературы, обосновавшейся в ИМЛИ. Телевидения во ВНИИ искусствознания, понятно, не было. Зато был крупнейший в институте (и в стране!) сектор Истории и теории киноискусства. Созданный в свое время С. Эйзенштейном, он собрал в своих рядах весь цвет молодой киноведческой науки. Его ученые выпустили в середине 1950-х первую в послевоенное время фундаментальную трехтомную Историю советского кино и готовили, в связи с разоблачением культа личности Сталина, новую, более подробную и свободную от привычных партийных формулировок.
Фурцева-мама своим приказом создала при секторе кино небольшую, в четыре ставки научных сотрудников, группу по изучению телевидения. Туда вошли Фурцева-дочь, бывшая аспирантка заведующего сектором А. Зайцева, которая готовила диссертацию, связанную с телевизионной тематикой, а также два молодых талантливых киноведа Юрий Богомолов и Виктор Демин. В таком решении невооруженным глазом обнаруживается типичная кадровая уловка: получили ставки под одно дело, а использовали их на другое, более необходимое. Впрочем, поскольку на рубеже 1960—1970 в столице не было избытка квалифицированных научных кадров, занимающихся проблемами телевидения, такая уловка выглядела вполне объяснимо и даже простительно.
Вскоре подоспела еще одна немаловажная случайность. В августе 1972-го было опубликовано Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О мерах по дальнейшему развитию советской кинематографии», в котором одни из пунктов было указание создать при Госкино СССР специальный научно-исследовательский институт истории и теории кино. Партия, как всегда, приняла решение, не очень задумываясь о реальности его исполнения. Квалифицированных киноведов на целый институт в Москве не было. Выход нашли простейший: в основу нового научного учреждения положить сектор ВНИИ искусствознания.
