Когда Ракитин впервые услышал от Надежды об этой трагедии, он не смог произнести ни слова сочувствия, а только приглушенно охнул от острой жалости, сжавшей его сердце. Ему в тот миг захотелось обнять, приласкать одинокую девочку… а уже в следующее мгновение ему захотелось объясниться ей в любви. Но он, разумеется, не сделал ни того, ни другого.
…Ракитин подошел к дому, где жила Надежда, поднялся на пятый этаж, приблизился к двери коммунальной квартиры, протянул палец к белой кнопке звонка — и замер, пронзенный внезапной догадкой: «Все ясно! Как я сразу, дурак, не понял? Между ними что-то есть. Закатов не зря вчера был у нее. И как я раньше не догадался?..» И Ракитин вспомнил, как на заседаниях литобъединения замирала-застывала Надежда, как напрягалась ее тонкая шея, едва появлялся в дверях Закатов — усатый, насмешливый, обаятельный…
Ах, Надежда… как ты неосторожна!
Ведь не так уж проста и совсем не глупа — только прикидываешься капризной кокеткой… Но я знаю, знаю, я чувствую твой острый ум! Как ты могла, Надежда? Как ты могла — клюнуть на эти пошлые усы?.. На дешевую риторику, на снобизм самовлюбленного псевдопоэта… — как ты могла так промахнуться?..
Ну, конечно же! Она и на литобъединение ходила только ради того, чтоб увидеть Закатова… а ради чего еще?! Ведь ни разу не дала на обсуждение свои стихи, никто их никогда и не видел… да есть ли они вообще, ее стихи?.. Существуют ли?
Да — ради Закатова… Да. Да.
Нажал кнопку звонка.
Дверь отворила соседка, молча кивнула, исчезла в кухонном тумане.
Ракитин прошел по коридору, ныряя-лавируя между сохнущими простынями и рубашками.
Постучался.
Услышал голос Надежды — «да!» — и вошел в ее комнату.
Было жарко и душно.
Надежда лежала, закутавшись в теплое одеяло, горло замотано полотенцем, лицо красное. Большие карие глаза — круглые, как у ребенка. Озорная челка.
— Здрасьте, Ракитин, — сказала она хрипловато. — Разве у вас нерабочий день?
— Обеденный перерыв, — ответил он, приближаясь к постели и опуская авоську с яблоками на тумбочку. — Вот… принес вам фрукты. Витамины. Ешьте, пожалуйста. Как говорится, на здоровье.
— А как вы узнали, что я болею? — удивилась Надежда. — По радио, вроде, об этом не сообщали…
— Видел Закатова — он мне сказал.
Глаза ее сразу заблестели, едва он произнес фамилию поэта, — во всяком случае, так ему показалось.
— Как же вы ухитрились простудиться? — спросил Ракитин. — В такую жару…
— Обожаю мороженое!.. — сказала она, вздыхая и жалобно гримасничая. — Могу съесть подряд пять порций. Вот бог и наказал.
