Ярем Господень | страница 69
— Нам ложь сия во спасение, прости уж, брат. Мы — заволжские, из малова монастыря. Кабы нас не травили, сирых… Хозяйка сказывала, что свято живёшь. Тебя Иоанном?
… Ветер постукивал деревянной задвижкой волокового окошка в запечье, в избе заметно выстывало, бревенчатые стены дышали дымовой горчинкой.
Иоанн устал на убродной дороге, невольно вспоминалось разморное тепло в доме мужика, где остановился. Он не нашёлся, что сказать, и поднялся с лавки.
— Пойду, однако…
Мелания остановила его.
— Не лишай нас, брате, радости услышати от тебя слова наставления, скажи на пользу душевную, как нам спастися от греховности, полакоми словом…
Вышла из горницы хозяйка, теперь в синей душегрее, вложила новую лучину в расщеп железного напольного светца, пододвинула корытце с водой, чтобы нагар опадал в воду. Игриво сказала, кивнув на Иоанна:
— Такому лику на людях быти да радовати. Окружайте ево, девоньки!
Он сидел необычно взволнованным. Никогда так вот близко не сиживал в кругу молодых черниц — они пододвинули скамью ближе к столу, к свету — сидели совсем рядышком. Все двадцать молодых блестящих глаз смотрели на него с ласковым ожиданием. Ещё бы: молодой, а уж иеромонах и долгое время один в глухой таёжине. Они сами из леса и знают, как тяжело угнетает он одинокого. Значит, этот, что сидит рядом, все искусы одолел, во всем усмирил себя, поднялся над глухоманью, он и впрямь вместилище святости…
А Иоанн такое переживал, что сам себя страшился. Неужто осталось в нём от того давнего. Нет-нет, стыдного из прошлого не тянется, однако ж как взволнован он, что-то тёплое, особенное в нём сейчас вскинулось. И невольно подумалось с жалостью: вам бы, сестрички, в миру пребывать, детей рожать, мужей любить-жаловать, родней величаться…
— Ждём, братец… — Мелания просяще глядела на него, сама явно взволнованная.
Говорил он недолго о греховном теле, о пагубных страстях, что уготованы для молодых, о совестных устрашениях, легком пути порока и погибели. Но и о том, что душа всегда взыскует о чистоте. Чистые сердцем Бога узрят. И кончил просто, давно выверенным в миру:
— Живите угодно Христу! Молитесь, ибо молитва — вода живая. Любите друг друга, не попускайте злу и в малом!
Мелания намеренно или случайно коснулась руки Иоанна, его тотчас волнительно обдало тем внутренним жаром, какое испытал он один-единственный раз, когда сидел купальской ночью у Тёши с Улинькой. Сейчас удивился: смотри-ка, запомнило плечо, а столько годков отломилось…