— Это на переднем крае, — заметил начальник штаба. — Думаю, тут будет как раз наше направление.
Его разговор вдруг прервал веселый перебор гитары. Звуки неслись, как из-под земли. Я невольно остановился, прислушался.
— Тут рота лейтенанта Зотова, — пояснил Воронин. — Зайдем? У Зотова танкисты почти все комсомольцы. Ох, батенька, беспокойный это народ! Рвутся в бой. Я им, конечно, сочувствую: сидим, как взаперти, а рядом дрожит земля от побоища. В нашем положении даже трус застыдился бы.
В просторной землянке было полно парней в комбинезонах. На земляной лежанке около девушки сидел чубатый парень и виртуозно наигрывал на гитаре плясовую. Один из танкистов, в котором я сразу узнал Ломакина, лихо выбивая трепака, припевал:
Танька козырем ходила,
Пыль по полю мела.
Страх на фрицев наводила,
И палила и давила,
Очень грозная была.
Второй голос подхватил:
Ах, ты, фюрер, ты наш фюрер,
Куда ты, подлец, нас втюрил?
Аж под самый Сталинград,
В этот чертов руссиш ад.
Гитарист увлекся игрой, но, заметив нас, вскочил и, крикнув «смирно», доложил Воронину:
— Товарищ майор, вверенная мне рота готова выполнять боевые задачи!
— Вижу… — усмехнулся Воронин, пожимая руку старшему лейтенанту. — Сколько для «танек» у тебя быков?[13]
— Два, товарищ майор.
— Учти, сегодня еще подвезут. Плясать, конечно, можно, но сейчас лучше было бы спать или уж еще разок проштудировать действие танковой роты в бою при прорыве переднего края.
— Значит, скоро начнем? — встрепенулся Зотов, расплывшись в улыбке.
Воронин неопределенно развел руками. Потом, кивнув в мою сторону, сказал:
— Знакомьтесь, ваш бригинженер! Зотов, проведи-ка меня к командиру полка.
Как только за Ворониным захлопнулась дверь, Ломакин бросился ко мне, мы обнялись. Наша трогательная встреча захватила внимание всех. Нас обступили.
— А я-то, дуралей, думал, вас тогда, под Суровикино, совсем искалечило, — говорил Ломакин сбивчиво от избытка чувств. — Вы остались такой же, только вот полоса на щеке.
— Значит, похоронил? Нет, Андрей, сейчас умирать рановато. Мы еще повоюем, крепко повоюем.
…В назначенное время я явился к комбригу. Была полночь. В землянку уже сошлись основные командиры, среди них мне посчастливилось увидеть моего старого приятеля, танкиста майора Филатова. Так как сейчас было не до личных излияний, мы просто переморгнулись.
— Что, бывшие однокашники? — спросил Аксенчиков, заметив это. Он предложил мне сесть на скамейку слева от начальника политотдела.
