— Это единственное, что они видели, — сказал он, губами касаясь кончика ее уха. — Я чувствую, как бьется ваше сердце.
Он успокаивающим жестом гладил ее по спине.
— Что теперь, киска?
Жизелла прижалась носом к шелку его галстука, пытаясь унять дрожь, но она только усилилась, когда она поняла, что он спрашивает. Остаться или уйти?
Уйти куда? Как далеко? Как быстро?
Музыка остановилась, и она услышала рядом чьи-то голоса.
Она не могла остаться здесь и вести себя так, словно ее мир не перевернулся. Она сглотнула и сказала:
— Нам лучше уйти.
Спустя несколько мгновений они распрощались со всеми и оказались на заднем сиденье его машины.
Пока они ехали в темноте, во рту у нее пересохло, а руки и ноги слабо слушались. А когда они вошли в здание и сели в лифт, она вынуждена была напоминать себе, что нужно дышать. И только когда Кейн закрыл дверь, он откровенно признался, зачем они так спешно приехали сюда.
— Все, что я говорил, остается в силе. — Он стоял у двери, излучая сексуальную энергию. — Если это не то, чего вы хотите, мы разойдемся сейчас по своим комнатам.
У нее перехватило горло от обиды, а на глаза навернулись слезы.
— Неужели вам так трудно поверить в то, что я испытываю к вам неподдельное желание?
И даже больше того. Она находила его физически неотразимо привлекательным, но ее привлекал и сам Кейн, прятавшийся под маской самоконтроля. Он уже имел возможность причинить ей боль, но в его власти было заставить ее смеяться и надеяться на то, что было невозможным, хотя она все равно надеялась.
— Я уверен, что желание — это то, что мы оба испытываем. — Его слова воспламенили ее. — Но я не позволю вам использовать это против меня.
— Я и не пытаюсь это делать, — сказала она.
Но это была белая ложь. Она действительно кое-что хотела получить от него. Доверие. Она хотела, чтобы он верил ей. И она думала, что, если переспит с ним и ничего потом от него не потребует, она докажет ему, что она не такая, как все его остальные женщины.
Обычно она лучше держала себя в руках. Но она хотела переспать с ним. Это была шокирующая и болезненная правда. Она могла ждать до завтра, или до послезавтра, или еще дольше, но она все равно будет испытывать это желание. Это желание стать ближе ему. Открыть ему свое сердце и попытаться понять его. Она не хотела рисковать, ожидая, пока объявится Бенни. Тогда все станет другим. Может быть, все станет хуже, может быть, лучше. Этого она не знала. Но была уверена, что все изменится.
