Медовый месяц без гарантий - Дэни Коллинз

— Мистер Тревис Сандерс?

— В чем дело?

— Имоджен Гантри ваша жена?

Одно упоминание этого имени воскресило воспоминания, которые он похоронил четыре года назад; воспоминания, окрашенные яростью и влечением.

— Мы в разводе. Вы журналистка?

— Я ищу ее ближайших родственников. Я из… — Женщина назвала одну из самых бедных общественных больниц Нью-Йорка.

— Что случилось? — Так трудно сосредоточиться, когда перед глазами стоит она — смеющая ся, с искрящимися озорством и возбуждением глазами и каштановыми волосами, из-за которых кожа кажется еще светлее. И этот взгляд из-под опущенных ресниц — сплошное очарование, ранимость и уязвимость. Такой он ее и запомнил. Тревис быстро понял, насколько обманчив этот образ, но понять и принять — разные вещи. И хотя это именно он однажды сказал, что не хочет ее видеть, осознать ее уход до конца ему так и не удалось. Он продолжал надеяться на возвращение.

Сквозь эти мысли до него с трудом доносился голос из трубки.

— Имоджен упала в обморок на улице, сейчас без сознания, у нее высокая температура. Вы можете нам сообщить какие-то сведения о лекарствах, которые она принимает? Она в очереди на лечение, но…

— Она не умерла?

Звучит ужасно, но что делать, если Имоджен так обошлась с ним. Все эти манипуляции и вранье… он сам бы ее прикончил, если бы представилась возможность.

— И ее забрали в вашу больницу? Почему?

— Наверное, мы ближе всего. При ней не было телефона, из контактов — только ваше имя. Нам нужна информация по лечению и страховке. Вы можете предоставить данные?

— Свяжитесь с ее отцом, — отдал он команду секретарю. — Найдите информацию по отцу Имоджен Гантри. Издательский бизнес. Возможно, имя начинается на «У». Уильям? — Их брак оказался таким коротким, что он и о ней-то почти ничего не знал, а познакомиться с отцом и подавно не успел.

— Уоллес Гантри? Похоже, он умер несколько месяцев назад. — Секретарь развернула экран ноутбука и показала некролог. Там было написано, что его жена и старшая дочь умерли еще раньше, и теперь осталась только младшая, Имоджен.

Здравый смысл подсказывал, что не стоит снова связываться с этой женщиной, но что ему оставалось делать?

— Я приеду так быстро, как только смогу.

Последнее воспоминание — Имоджен сидит на бордюре. Не на тщательно промытом асфальте и даже не на аккуратно подстриженной траве под вязами, через цепочку других лужаек переходящей в мамин розовый сад.

Нет, это был холодный трущобный бордюр, покрытый шапками снега поверх чуть не метрового слоя жевательной резинки. Застывший в воздухе холод не заглушал запахов, идущих от решетки. Не самое удачное место — в лучшем случае ее обрызгают машины, а в худшем — проедутся по ногам.