Она прикусила губу. Собственнический инстинкт не был проявлением сексуального интереса.
Но сама она вела себя точно так же. Она использовала любой повод, чтобы показать, что он принадлежит ей. Она клала руку ему на плечо или стряхивала с его пиджака невидимую пылинку.
Он был до нелепости красив. Он был выше всех присутствовавших мужчин, его костюм был более безупречным, чем у всех остальных, и он вел себя свободнее, чем окружавшие их люди, что делало его еще более сексуально привлекательным.
Он был откормленным волком среди стаи породистых собак, очень опасным и способным подчинить их себе, просто пройдя мимо них.
И он соблазнял ее одним лишь своим присутствием.
— Что касается нашей кампании, это хороший старт, — сказал он, напоминая ей, что это не свидание.
Она видела, как менялось выражение лиц у людей, когда она представляла его. Люди пытались вспомнить, где слышали его имя, и мысленно связывали его с репутацией «Барси на Пятой».
— Будет более эффективным, если мы дадим им повод для сплетен. — Он взялся рукой за ее подбородок и поднял ее лицо.
Она чуть не подвернула ногу и вцепилась в его плечо, чтобы не упасть.
— Если вы хотите поцеловать меня, достаточно спросить.
— Я заворожен вашим пылким нравом. Я чувствую себя ребенком, играющим со спичками. И хочу поцеловать вас. Я до смерти хочу узнать, сохранилась ли еще та страсть, с которой вы целовали меня в первый раз. Хочу знать, реальна ли она.
Она обняла его рукой за шею и притянула к себе.
И забыла обо всем на свете.
Как и он, она хотела знать. И теперь она это знала. Они были так же охвачены страстью, как и в первый раз. Даже больше. На этот раз она лучше знала его. И она почти две недели размышляла, действительно ли это было так чудесно. И теперь она в этом убедилась.
Его губы были жадными и ненасытными. Его руки, обнимавшие ее, прижали ее к нему. В ее глазах вспыхивали огоньки.
Она купалась в этом чувственном ощущении. Оно говорило о страсти и желании, которые нельзя было потушить.
Он поднял голову, и она медленно стала возвращаться к реальности. Ее губы горели, и она с трудом переводила дыхание.
— О боже, — выдохнула она, — мой отец, вероятно, видел нас.
— Это был просто поцелуй, — пробормотал он, держа ее в объятиях.
Ей было больно это слышать. Для нее это было гораздо больше, чем просто поцелуй, но, когда она открыла глаза, обнаружила, что они каким-то образом переместились в угол зала, где их поведение казалось менее скандальным. Его широкие плечи закрывали ее от любопытных взглядов, давая ей шанс прийти в себя.
