От ее отца пахло мыльным порошком, сигарами и виски — обо всем Анжелика сразу вспоминала, как только начинала про него думать. Чудесный аромат удивительным образом смешивался с мягким добрым голосом, веселым раскатистым смехом, при котором обнажались ровные белые зубы, и колючей щетиной, прижимавшейся к ее щеке. Но больше всего Анжелике был по душе этот удивительный родной запах.
Однажды, еще совсем малышкой, она сидела у окна в ожидании, пока Арман вернется домой с работы, и вот, увидев, как он показался из-за угла, сорвалась с места и бросилась к входной двери, крича во все горло:
— Я чувствую запах папы!
Но Моника, которая хлопотала у печи, разогревая ужин, даже не повернулась. Она только буркнула:
— Не мудрено!
Девочка остановилась как вкопанная, удивленная не столько словами, сколько маминым тоном.
— Что ты сказала, маман? — переспросила она.
— Я сказаала "не мудрено", — ответила Моника. — Даже мертвец учуял бы запах твоего папочки. Еще бы — ведь от него разит за милю, как от ходячего трактира.
— Что, маман?
Моника обернулась, посмотрела на выжидательно поднятую мордашку ребенка и в миллионный, должно быть раз подумала, что не питает к Анжелике материнских чувств. Возможно, останься они сразу с дочкой вдвоем, все было бы по-другому, а так с самого рождения Анжелика была дочкой Армана.
— Я сказала, что нет ничего удивительного в том, что ты почувствовала запах своего отца, — хриплым голосом сказала Моника. — Его учуял бы даже мертвец.
— А-аа, — протянула Анжелика. Она была сбита с толку и хотела спросить у матери, что та имела в виду, но Арман уже стоял в дверях и она не могла терять времени.
— Папочка!
Арман подхватил дочурку и подбросил в воздух.
— Ну чем я не король? — расхохотался он. — Ведь меня встречает настоящая принцесса!
Он закружил Анжелику, которая смеялась и визжала от восторга.
— Арман! — крикнула Моника. — Опусти ребенка. У нее живот заболит перед ужином.
Арман поставил девочку на пол. Анжелика чувствовала, что отношения между родителями стали натянутыми. Словно их держала невидимая резиновая нить. Нить всегда была натянута и никогда не ослабевала…
— Анжелика! — позвала мать. — Иди мыть руки.
Анжелика почувствовала, как к горлу подкатил комок, а в глазах запершило.
— Да, верно, — подтолкнул ее Арман. — Вымой руки и возвращайся, потому что мне не терпится рассказать тебе о чудесном изобретении.
— О каком, папочка? — глаза Анжелики широко раскрылись. Она уже забыла про навернувшиеся слезы.
