Узелок на память [Фельетоны] | страница 26

Пятьдесят тысяч карбованцев выручил колхоз от бахчей. Отведали рушниковских кавунов москвичи и киевляне, липецкие металлурги и донецкие шахтеры…

Кавун с надписью, как и предполагала Наталка, попал в руки доброго человека. Купил его на лотке, у проходной завода, старший горновой Иван Авдеевич Гуляйкозак.

— Фирменный раздобыл! — похвалялся горновой приятелям. — С клеймом!.. Видать, и в колхозах есть свои ОТК.

Иван Авдеевич — человек хозяйственный. Собрал семечки после трапезы, прокалил на жаровне и говорит напарнику, с которым за мое почтение умяли кавун:

— Попробую посадить на грядке. Чем черт не шутит! Может, Наталку переплюну.

— Дай бог нашему теляти да волка съесть! — подмигнул тот. — Мичуринец объявился! Поджарил семена и собирается сажать. Ты бы еще очистил их! Давай уж лучше благое дело сделаем: поблагодарим колхозницу за гарный кавун через газету.

Редактор прочел письмо горновых, вызвал очеркиста и благословил его в путь-дорогу. Неделю спустя был напечатан рассказ о рушниковских кавунах. И с газетного листа читателю задорно улыбалась кареокая раскрасавица Наталка Мельниченко.

— Пропала дивчина! — сказал, развернув свежую газету, председатель Рушниковского колхоза Михаил Горобець. — Женихи житья не дадут!

Горобець как в воду глядел.

До кавунов почтарь Олег появлялся в хуторе на велосипеде с сумкой через плечо. А теперь районная контора связи выделила ему мотоцикл с коляской. Едва солнце поднимется над явором, как у околицы уже слышится тарахтение мотора. Олег, минуя правление, первым делом подкатывает к крыльцу Григория Мельниченко. С трудом почтарь вытаскивает из коляски пеньковый чувал.

— Получай, Наталка! Только тару верни, а то завтра не в чем везти будет!

— Ой, лишенько ты мое! — причитала Грицькова жинка. — Закрутять дивчине голову!.. И звиткиля взявся той корреспондент, щоб ему ни свита, ни солнца!

Наталка заливалась серебряным смехом, а Григорий с достоинством крутил пшеничный ус.

— Чего ты журишься, стара́? Гордиться треба! Наша фамилия звенит на всю Таврию!

И каких только писем не было в том чувале! Прямоугольные и квадратные, ромбовидные и треугольные… А в конвертах — машинопись и каллиграфия, вдохновенные стихи и лирическая проза, вопросы и предложения, фотокарточки и марки на обратный ответ!.. Казалось, все женихи Причерноморья претендовали на руку и сердце Грицьковой дочки.

Ответы девушки писали сообща, всем звеном. На серьезные письма отвечали серьезно, на шутливые — шуткой, на предложения — коротким и убийственным отказом: «Я замужем!» Лишь одного адресата удостаивала звеньевая обнадеживающим словом: «Люблю!» На Балтику летели письма с этим словом к старшине первой статьи Миколе Козодубенко. Ой, и добрый же хлопец Микола! Плечи саженные, грудь колесом, чуб волной, глаза, словно лесные родники, а заспивает — аж листья с деревьев сыплются. И тракторист был наипервейший. Последний год служит на флоте. Как вернется, так и свадьба: Микола с Наталкой друг в друге души не чают.