В царившей кругом тишине эти удары звучали оглушительно.
— Эй! Кто там есть? Отворите! — крикнул господин Дорен.
Никто не ответил.
Я увидел, как учитель внимательно разглядывал местность вокруг дома. Но днем шел снег, и все следы запорошило.
Дядя Сиприен стал бить кулаком по двери все сильнее и сильнее.
Затем они обошли дом и снова стали звать. Напрасный труд. Видимо, папаши Фога не было дома. Но где он мог быть? В Люшоне? Где-нибудь в горах? А может быть, упорно не хотел отвечать.
Я представил себе, как папаша Фога сидит на корточках в углу холодной комнаты и считает золотые монеты. Когда я сказал об этом Бертрану, тот пожал плечами.
— Его, конечно, нет. Ведь дрова здесь ничего не стоят, и он непременно зажег бы огонь. Очень странно, что из трубы совсем не идет дым. Даже если он ушел, все равно он мог бы оставить небольшой огонь…
* * *
Бертран оказался прав. Через несколько дней мы узнали, что папаша Фога на самом деле уехал. Его видели в Люшоне, когда он садился на поезд, отправлявшийся в Тулузу. Одни думали, что он нашел работу на заводе близ Монрежо и там проведет зиму. Другие считали, что он уехал к родственникам. Но о своих намерениях он никому даже не заикнулся, и нам оставалось только строить догадки. Может быть, раздобыв деньжат, он решил бросить свое горное логово и устроиться в другом, более удобном месте? А может быть, боясь разоблачений, укрылся где-нибудь понадежнее? Впрочем, оба предположения не исключали одно другое.
Впоследствии мы с Бертраном несколько раз приходили сюда и осматривали одинокую хижину. Она по-прежнему спала под снегом, недвижимая и оледенелая. Вокруг никаких следов, кроме наших. Курятник был пуст, так же как и крольчатник. В дровяном сарае в беспорядке валялось несколько вязанок хвороста, покрытых пылью.
Когда мы еще раз пришли туда через несколько недель, то обнаружили, что ветер сорвал створку двери чердака.
— А что, если пойти и посмотреть? — предложил Бертран.
— Что посмотреть?
— Дом. Войти внутрь. Может, он умер…
— Что ты! Ведь известно, что он уехал.
— И все же лучше проверить. В сарае стоит лестница. С чердака можно спуститься в хлев, а потом в кухню.
Я колебался. Правда, папаша Фога не внушал мне ни малейшего сочувствия, но все же мы не имели права проникать к нему в дом подобным образом.
— Может быть, он и умер, — продолжал настаивать Бертран. — Кто знает? Нужно проверить.
Он приставил к дому лестницу и легко взобрался на чердак. Через минуту он показался снова.
