В Виире возникла проблема пренебрежения. Регент не брал ни одного из рабов себе в постель. Он по большей части отсутствовал, занятый государственными делами, обслуживаемый питомцами собственного выбора. Рабы были брошены своим конвоирам и причудам скучающего двора. Если читать между строк, с ними обходились, как с животными, их покорность уловкам в маленьких комнатах и «испытания» для рабов, придуманные искушенными придворными, были в некоторых случаях по-настоящему садистскими. Как и в случае Эразмуса. Дэмиена мутило.
— Ты, должно быть, жаждешь свободы больше, чем я, — сказал Дэмиен. Смелость раба заставила его устыдиться.
— Свободы? — испуганно переспросил Эразмус. — Почему я должен хотеть этого? Я не могу… я создан для хозяина.
— Ты был создан для хозяев лучше, чем эти. Ты заслуживаешь того, кто оценит, чего ты стоишь.
Эразмус покраснел и ничего не ответил.
— Я обещаю тебе, — сказал Дэмиен. — Я найду способ тебе помочь.
— Я бы хотел… — запнулся Эразмус.
— Хотел?
— Я бы хотел верить тебе, — ответил Эразмус. — Ты говоришь, как хозяин. Но ты раб, как и я.
До того, как Дэмиен успел ответить, раздался звук со стороны дорожек, и, как уже делал ранее, Эразмус распростерся, предвещая приближение придворного. Стали слышны голоса с дорожки:
— Где слуга Регента?
— Позади.
Выйдя из-за угла:
— Вот и ты. — И затем: — И, взгляните-ка, кого еще выпустили.
Это был не придворный. Это был не маленький злой щеголь Никаис. Это был Говарт с грубыми чертами лица и сломанным носом.
Он говорил Дэмиену, который последний раз видел его на ринге в отчаянной схватке за выручку и господство.
Говарт небрежно сжал золотой ошейник Эразмуса и потянул его вверх, как мог бы безразличный хозяин потянуть свою собаку. Эразмус, мальчик, а не собака, начал отчаянно задыхаться, когда ошейник врезался в его нежную шею, чуть ниже челюсти, прямо над Адамовым яблоком.
— Заткнись, — раздраженный кашлем, сказал Говарт и ударил его по лицу.
Дэмиен почувствовал, как его сдерживают цепи, когда он натянул их до предела, и услышал металлический звук до того, как осознал, что он дернулся.
— Отпусти его.
— Хочешь, чтобы я сделал это? — он потряс Эразмуса за ошейник для подтверждения.
Эразмус, который понял слово «заткнись», стоял с заслезившимися от удушья глазами, но молчал.
— Не думаю, что отпущу. Велели привести его назад. Но никто не сказал, что я не могу позабавиться с ним по дороге.
— Если хочешь чего-то еще, просто подойди ближе, — процедил Дэмиен. Ему бы доставило удовольствие изувечить Говарта.
