«Опять иду в бордель из кабака,
Марая башмаки в дорожной пыли.
Ах, если бы у жен росли рога,
То у моей они б наверно были!»
[2]Барон любил собак, охоту, выпивку, девственниц и не любил посещать Круг. Но при этом всегда оставался верен Алисе и даже отметился в нескольких громких дуэлях, защищая ее честь. Так что вряд ли беспокоил комиссара департамента безопасности и печати без уважительной причины. Ну разве что очень уж сильно перебрал.
Крапивин собрал команду и уже через час мчался на специальном поезде в Шервудский бор. Светало. Золотистый туман расползался между ясеневыми и грабовыми стволами, истончаясь до дымки. Пахло плесенью и грибами. И слегка корицей, как обычно пахнут увядающие листья. Полудюжина пятнистых дрыкгантов переминалась и трясла хвостами и гривами слегка в стороне от железнодорожной насыпи. Под ногами коней крутились пятнистые и рыжие гончие.
Комиссар махнул машинисту и прыгнул в росистый вереск, навстречу медвежьим объятиям барона. Команда слезала осторожно, стараясь не повредить снаряжение.
— Прямо на место поедем, — пыхтел барон. — Мои егеря его охраняют. Я велел не трогать ничего.
И подставил ладонь-лопату, помогая Далю вскарабкаться на прядающего ушами коня.
Если ноги Даля промокли от росы до колен, то Павла умыло росой с ног до головы. Эксперт мог бы отследить на его добротном костюме четыре вида грязи. Сосновые иголки, сухие листики, труху в золотой бороде… Темные круги вокруг глаз — барон не то что дома не ночевал — вообще не ложился.
— Ходил я тут на закате к одной, — пожаловался он, поймав на себе пристальный взгляд комиссара, — а она меня бубликом завернула. Ну, прихватил егерей — и в корчму. А хозяин, гусь, тоже улегся рано. Пришлось вломиться и вразумить, — Эрнарский горестно поскреб винные пятна на груди. — Потом выпили за примирение… А после…
Пахолкам удалось извлечь хозяина из корчмы и развернуть к дому. Но шаткие ноги и нетрезвая голова такие выписывать кренделя заставили, что барона вынесло мимо дороги совсем в другую сторону. Там он попытался прилечь в крапиве, покачался в молочнике: пух и колючки до сих пор цеплялись за волосы. А потом скатился в лог и застрял в буреломе. Егеря кинулись его вызволять, и фонарь…
— Приехали.
Кривая ольха аркой изгибалась над проселком. Кустились по обе стороны крапива и малина с ежевикой, переплетясь напрочь. Над пожелтевшими их кустами веерами поднималась лещина со спелыми орехами.
Справа от дороги колючие плети были надломаны. Словно кабанчик продирался сперва туда, потом обратно. Ветки подсохнуть еще не успели, на колючках местами повисли нитки.
