— Мы чудесно смотрелись бы на фоне полной луны… — Квадрига стоял на плоской крыше, упираясь ладонями в колени, переводя дух после резкого взлета, — …если бы луна была видна.
— Я знала, что тебе понравится.
Ранки осторожно прислонила метлу прутьями вверх к медному гнезду крачки и избавилась от маскировочных одежек, сложив их и сунув под гнездо.
— Мне показалось, отсюда войти разумнее.
— Мне тоже. Смотри, их теперь две, — он погладил сидящую на гнезде крачку по жесткой спинке. — А может, этой не было видно снизу.
Рагнейда поразмышляла, заодно наколдовав себе и Филогету способность видеть в темноте.
— Ну-ка, — они дружно приподняли крачку за крылья, и мастер не удержавшись, присвистнул: в гнезде на клочке грязной соломы лежало золотое яйцо.
— Не трогай!
Медная крачка вернулась на место.
— Просто идеальный тайник.
— Или… — они переглянулись, одновременно подумав об одном и том же.
— Знаешь, магия тут есть, — Ранки поправила корд у бедра. — Только неопределенная и очень слабая. Давай все осмотрим, а обсудим позже, в «Удавленнике».
— Идет. Похоже, его часто открывали, — Квадрига показал ведьме царапины на раме чердачного окна.
— Там сейчас пусто, — Ранки прикинула взглядом, протиснется ли в кирасе, и решила, что пролезет.
Мастер перекинул ноги через подоконник и скользнул внутрь. Ведьма нырнула следом и бесшумно затворила окно.
На пыльном чердаке не нашлось ничего интересного, и они спустились по лесенке с надломленной ступенькой на второй этаж. Две захламленные спальни по обе стороны коридора убирались в последний раз лет сто назад. В первой жил неопрятный старик, во второй — прижимистая старуха. Забавно было разглядывать закаменевшие остатки трапезы на блюдце с отколотым краем, засаленные кальцонес, потеки желтка на кресле с вылезающей обивкой. Находить аккуратно разрезанные суровой ниткой свечки и кусочки мыла; поеденные молью шубы несусветной давности и кое-как заштопанные полосатые чулки или дешевые серьги с альмандинами, припрятанные в бочку с толокном.
— Противно, — заметила Рагнейда. — Но ничего особенного нет.
Коридор упирался в низкую галерею с лестницей еще более ветхой, чем ведущая с чердака. Ранки запнулась о гнилую ступеньку, та затрещала; ведьма вскрикнула, вцепляясь в перила:
— Зараза, ногу подвернула!
Лицо Филогета невольно расплылось в ухмылке: он и сам везде вставлял эту «заразу». Поддерживая, он свел подругу вниз. Усадил на табурет посреди замызганной кухни. Присел на корточки, чтобы стянуть с нее сапог.
