Но прежде, чем он принял решение, в коридоре прозвучали шаги и лязгнуло железо. Голос Ранки отдал резкий приказ, и сама она вошла, пригнувшись у низкой притолоки. Нетерпеливым жестом отправила Ферье прочь и села у ног Квадриги, щекой прижавшись к его колену.
И сам мастер сидел дурак дураком, с отнявшимся языком и ногами, и только тяжелая ладонь, отбросив капюшон мокрого плаща, гладила рыжеватые волосы ведьмы.
Ранки поймала его свободную руку и провела ею вдоль лица, где холодное золото срослось с живой кожей. Маску Филогет сам сделал для ведьмы, чтобы скрыть шрам от зубов оборотня. Рагнейда боялась насмешек и жалости. А теперь рыцаря-командора узнавали по этой маске и багряному плащу.
— Фей, куда ты пропал? Я нарочно меняла маршруты патрулей, чтобы проехать у твоего дома.
— Я был здесь. Там… слишком одиноко.
Мастер приподнял ее лицо за подбородок. Руки Ранки легли ему на плечи. А дальше… иначе и быть не могло. И лишь ненадолго Филогет вывалился из безумия и прошел мимо стражи в душный общий зал корчмы, чтобы вернуться с растрепанным букетом мать-и-мачехи. Желтыми цветочками по весне усеяны в Хоррхоле все склоны, и девчонки-цветочницы раздают букетики чуть ли не даром. Но ведь это неправильно — без цветов.
Желтыми цветочками была усеяна широкая постель. Они забились в складки простыней и алого стеганого одеяла, валялись между круглыми подушками с кистями по краям и у мраморного подножия кровати.
Покусывая стебелек, Ранки внимательно слушала рассказ Квадриги.
— Хорошо, — ведьма погладила ладонью широкую грудь мастера, поросшую рыжеватым волосом. — Сейчас ты накормишь меня обедом. А вечером встретимся. На месте.
Вечер упал на Хоррхол, как плащ на клетку с птицами. На синей шерсти мерцали редкие звезды. А в проломе улицы было вовсе темно, пусто и тихо. И в этой тишине шуршала метла, которой толстуха в юбке колоколом скребла крыльцо рядом с таинственным домом.
— Ты сама на себя не похожа, — усмехнулся Квадрига, когда Ранки его окликнула. Рыцарь-командор обдернула передник:
— Сам бы платье натянул на доспехи!
И презирая подглядывающих сквозь ставни горожан, одарила Филогета долгим поцелуем. Затем пригнула метлу и боком села на ручку. Оглянулась на мастера:
— Давай.
Он громко хмыкнул и устроился позади, обхватив Ранки за талию. Метла прогнулась, как перина, и, подпрыгнув, стала подниматься.
Слышно было, как местные обитатели с шумом отскакивают от окон. Ведьма сощурилась и потянула ручку метлы на себя.
