«Ах, я не такая,
почти святая,
внутри прекрасна! А-а!
Ну а пока мы
тут ждем трамвая,
любить согласна! А-а!
Страстно!»
— Последний хит из альбома «Моя любовь крылата», — печально пояснил субтильный юноша с волосами, отброшенными за худую спину и свисающими ниже сиденья табурета. Половина волос была черной, вторая — соломенной.
— Это Максик, наш дизайнер, — представила Эмма, бурно дыша Кириллу в плечо. Максик кивнул, тряхнув гривой. — Это он разработал стиль белья «брокколи».
— Угу. Переплетенные ленты и кружева на тканевой основе с вкраплением люминофорных нитей…
— Раньше из-за состава ткани оно могло быть только белым, — поведала Эмма с придыханием. — Но благодаря нашему Максику обрело цвет. Он не только дизайнер, он текстильный гений.
— Максик гений. А вы следователь? — пухлая светлокожая блондинка одарила сыскаря недоверчивым взглядом из — под челки. Волосы у нее были такие же густые и длинные, как у дизайнера, только ярко-рыжие, «венецианские». Да и фигурка, плотно обтянутая полосатым джемпером, тянула на каноны рубенсовских богинь.
— Я инквизитор, Марцелев Кирилл Юрьевич, — он пожал протянутую боком ладонь.
— Лозовая Марфа Тимофеевна.
— Наша белошвейка.
— Программист швейного оборудования, — уточнила пухлая.
— Но «Кристиана Грэя» она шила, как в старину, ручная работа.
Марфа сдавленно икнула и прикрылась ладошкой.
Эмма вытянула для Марцелева из-под стола свободный табурет. Стол, как уже заметил сыскарь, был накрыт к чаепитию с поистине купеческим размахом. Круглый самовар с начищенными медными боками, тонкостенная гжельская посуда, покрытый изобильными кремовыми розами початый торт. Кир не удержался, уцепил розу мизинцем и отправил в рот. Вытер пальцы салфеткой с мережкой.
— Что празднуем?
— Творческий успех отмеча… ли, — Марфа опять икнула.
— Мы хотели соответствовать гению, — уставившись в недопитую чашку, буркнул Макс.
— Кристиан Грэй в нашем городе! — подхватила Эмма Даниловна. — Это событие поистине вселенского масштаба.
— Билеты за месяц до концерта были раскуплены.
— Понимаете, — Лозовая прижала ладони к пухлой груди. — Он был в творческом кризисе. Он скитался по галактике от планеты к планете, как…
— Идиот, — пробормотал Кирилл, краем глаза следя за кривляющимся мужиком на экране и подозревая, что это и есть тот самый Грэй.
— Да, метеор.
— Его девушка бросила, — Максик запустил длинные пальцы в контрастные волосы. — Он переживал. Для мира искусства его уход со сцены был бы невосполнимой потерей. И когда он вернулся… мы посовещались… мы захотели…
