Нет, размазня Вика, может, и смоталась бы. А Рогнеда — ни за какие коврижки.
Естественно, я посмотрела. Стояла, вцепившись в подоконник, и не разрешала себе не то что зажмуриться — моргнуть. А там кипела жизнь, невидимая и оттого жуткая: сновали по многоэтажкам дрёмы, копошились в кустах бесформенные тени, похожие на кучи мусора…
— Не, ну вы видали? Ты бы хоть огнестрел или лук там загадала! — покатилась со смеху Стелла. А я уставилась на собственные руки: когда это и откуда появился в них стилет с тонким посеребренным лезвием? За подоконник же держалась… чудеса, да и только! Но тут «звезда» подскочила и ткнула меня в грудь пальцем, здорово обломав ощущение чуда:
— Ты держать-то эту штуку хоть умеешь?
Ну не умею, да какая разница? Ладно б я решала. Светозар строго покосился на темноглазую ведьму — и та захлебнулась очередным смешком.
— Пусть будет так. Теперь настало время проверить твои силы.
Я уже повернулась к двери, когда повеяло холодом: он распахнул окно. Меня же сейчас туда не выкинут, нет? На земле оно как-то безопаснее, да и крыльев мне к стилету вроде не прилагается… Круто, конечно — стилет! Ещё б ржавчины на него до кучи, чтоб за милю видели — слабачка. Грр, опять себя накручиваю.
— Так что мне… — снова вместо воодушевления — трясущиеся коленки. Погас свет; никого рядом — куда-то исчезли и Светозар, и Стелла, и Маланья. Таракан и тот смылся. А за окном слышалась уже возня. Нет, нет, здесь никого нет, иди мимо, иди мимо, иди — иди — иди…
Показались на фоне неба короткие ноги в панталончиках — и, хотя зрелище было забавное, посмеяться не получилось. Что-то стукнуло, и на окне, кряхтя, повисла дрёма. Держась одной рукой за карниз, она раскачивалась туда — сюда, всё сильнее и сильнее, будто хотела втиснуться в комнату.
— К — кто-нибудь… — я попятилась — бежать, бежать отсюда! Оглянулась — и застыла. Если в кухне ещё можно было что-то разобрать, то в дверной проём вкрадывалась темнота. Вползала, как змея, кусочек за кусочком оттяпывая пол и стены. Жуткая старуха с обезьяньими руками затрясла головой. Из спутанных косм посыпались какие-то комки. Нет, не комки вовсе — жуки! Ай, слезь, слезь с моей ноги!
— Баю — бай, баю — бай… — а голос у бабки оказался не противный, а очень даже мягкий, как будто бы добрый.
«Дрём-то видала? Они кошмарами народ терзают. Во сне так — раз! — сердце не выдержит, да не проснётся кто. Вот такую-то душонку они себе прибирают, и относят, значится, хозяину своему».
