Чёртова юбка до сих пылится на дальней полке шкафа.
Проснувшись, я долго пялилась то по сторонам, то в потолок. Хоть бы что-то изменилось — да пусть даже конец света! Увы, Апокалипсис не торопился в наши края. Руська уже свалила к бабушке. В окно норовили втиснуться тяжёлые тучи. Ей — богу, как толстые тётки в метро, таранящие с разбегу толпу и распихивающие попавшихся на пути жалких смертных жирным задом. И не поймёшь-то ли поздняя ночь, то ли раннее утро. Стучит в окно извечный ливень — тук — тук, тук — тук…
Ненавижу осень.
Снова сны, сны, новые и новые: налетают друг на друга, слипаются в комья — попробуй отдери! Тянутся, тянутся — чистая жвачка. Потом донёсся откуда-то звонок в дверь, и приторный голосок Катеньки:
— Здравствуйте, Светлана Николаевна! Можно к вам?
— Конечно, конечно, — так и представляю, как бабуля величаво кивает, пропуская проклятую подлизу. Увы, уже не сон — иначе бы я предпочла проснуться.
Успеть бы переодеться — не хватало ещё перед Катенькой светить проклятую футболку! Но не успела я сесть, как дверь распахнулась, и влетела наша драгоценная идеальная девочка. Как всегда — улыбочка, аккуратные туфельки, звякающие на руках браслетики и чёртовы трогательные глазки. Извечное сюси — пуси, я такая маленькая, я такая хрупкая, ах, любите меня все в порядке живой очереди… Интересно, если сейчас ей врежу, спишут на болезнь или сунут в дурку?
— Здравствуй! Ой, тебе совсем плохо? В школе все переживают, беспокоятся…
Катенька никогда не замечает уничижительных взглядов: она вообще ничего не видит, нимб, наверное, обзор загораживает. Вот и сейчас — щебечет, заливается, искренняя, как уголовник — рецидивист с пламенной речью «Невиновен, товарищ судья!». А ты лежи, Вика, в крайнем случае — покашляй, за голову схватись. В спектакле под названием «Лучшая подруга пришла навестить несчастную больную» тебе слов не положено.
— Беспокоятся? С чего вдруг? К директору вызывать стало некого?!
Ну вот, всё — таки вслух ляпнула.
— Ой, да что ты такое говоришь! — Катенька жалобно вытаращила глазки, всплеснула руками… Как всегда, переигрывает. Это как в кино: если герой непрезентабельно ревёт, кривя рот и жмурясь, то все сойдутся во мнении, что он слишком уж спокоен, а вот если упадёт на колени и примется заламывать руки, вопя «Не — еееет!» — браво, «Оскар» в студию!
— Я тут кое — что придумала насчёт новогоднего спектакля, — не подозревая о моих мыслях, вернулась к основному заученному тексту Катенька. — Скоро будут распределять роли — ты же придёшь, да?
