Естественно, я рисовала в тетради. Чем ещё заниматься на таком идиотском уроке — не слушать же эту престарелую маразматичку! Прелесть, а не рисунок: наша классная с усами Гитлера, рука выкинута вперёд в нацистском приветствии, за спиной развевается характерное знамя. Закончив, я пару секунд полюбовалась, а затем достала карандаш. Итак, мадам, вы теперь в моей полной и безоговорочной власти. Как смотрите на то, что вам вырежут язык и навесят на губы внушительный замок, чтобы наверняка? Что вы там мычите? Простите, не понимаю, я никогда не разбиралась в языке глухонемых. А теперь глазки. Тык карандашом в один, в другой, так, что на листе останутся дырки, а в воображении — кровавые провалы. Мадам, куда же вы, не умирайте! Я ведь ещё не закончила. Сейчас я отрежу вам уши — медленно, тупым ножом, в роли которого выступит ластик. Взмах, другой — и разрежу голову на дольки, как мандаринку. Но это после того, как по кускам отпилю каждый пальчик, каждую руку и ногу… А может, не стоит убивать? Оставить в живых и сбросить в выгребную яму её собственных мерзких слов? Пусть захлебнётся в том дерьме, которым ежедневно нас пичкает!
— Это ещё что такое?! — я подскочила и торопливо скомкала нарисованную мадам Гитлер. Ложная тревога: классная склонилась над Катенькой, уткнувшейся носом в парту. Впрочем, можно было догадаться по обеспокоенным интонациям в прокуренном голосе: она так обращается только к своим любимчикам.
— Катюша, тебе плохо? — басила мадам Гитлер, а я — в кои-то веки единодушно с остальными — зажимала рот рукой, чтобы не рассмеяться. Кажется, наша расчудесная отличница банально задрыхла под райское пение самой любимой учительницы. Катенька подняла голову, сонно похлопала глазами, а я мысленно предвкушала масштабы готовой разразиться бури. Давай, устрой ей разнос, доведи до слёз — липовая отличница всегда принимается размазывать по лицу сопли, когда её ругают, и после становится похожа на отощавшую хрюшку. Ах, эти опухшие красные глазёнки на отёкшем, как у пьяницы, лице! Прямо душа поёт.
— Простите, Мария Валентиновна! Я всю ночь не спала, — потупила ангельский взор наша подлиза. Мадам Гитлер нахмурилась и пожевала нижнюю губу, съев с ней добрый килограмм яркой помады:
— Катюша, у тебя что-то случилось?
Ага. Бабушку через дорогу переводила, и так задержалась, что домой пришла только в час ночи. Собачку бездомную кормила, а та домашнее задание слопала, пришлось переделывать. Дом сгорел, на вокзале ограбили. И вообще сами мы не местные.
