— Не трогай его, — так же отрывисто скомандовал спутник. — Он этого не любит.
«Да он же дохлый!» — хотел было возмутиться Кеннет. И в самом деле, разве может какое-то там чучело медведя любить или не любить что бы то ни было? У него же нет мозга, которым можно думать! Да что там, внутри у мишки, скорее всего, простейший металлический каркас с пружинами, как у детской игрушки. Ну, ещё солома, или каким дерьмом там набивают таких вот «очаровашек».
А потом светлые залы сменились тёмными: похоже, они направлялись в ту часть замка, где не было стеклянной стены. Здесь повсюду таились жутковатого вида куклы в пышных платьицах и костюмчиках: всех их отличали от тысяч фарфоровых собратьев какие-то вроде бы мелкие, но бросающиеся в глаза дефекты. У одной куклы был слишком крупный нос, у другой лицо получилось стянутым и перекошенным, у третьей губы сползли куда-то на щеку… Случайно дотронувшись до руки одной из кукол, младший Каррингтон вздрогнул: материал, из которого они были сделаны, не походил на фарфор. Он был холодным, липким и скользким на ощупь. Миссис Галбрейт такая же скользкая, особенно когда намажет складчатое, как у бульдога, лицо своим любимым кремом для загара. Может, латекс? Вроде бы он очень круто имитирует человеческую кожу… ведь это же не может быть кожа, верно?
Убийца остановился близ очередной двухстворчатой двери.
— Королева ждёт тебя. Иди. Не смей спорить с ней, и ни в коем случае не удивляйся. В противном случае мне придётся казнить тебя.
«Придётся»?! И это говорит тип, хладнокровно зарезавший девушку. На мгновение Кеннет задумался, не почудилось ли ему промелькнувшее в усталом голосе сожаление, но додумывать не было времени: двери распахнулись перед ним.
Сердце заколотилось в десяток раз быстрее: после местных кукол младший Каррингтон ожидал увидеть в роли Королевы кого угодно. Да и тронный зал виделся ему чем-то впечатляющим. Но вместо огромной комнаты с колоннами он увидел небольшую, идеально круглую комнатку, заваленную коврами и подушками. Повсюду маячило множество почти неподвижных существ со всё теми же фарфорово-бледными лицами, но они, похоже, не являлись куклами: слишком живо смотрели их глаза, такие же усталые, как глаза приведшего Кеннета сюда убийцы.
Посреди комнаты на сложенном из подушек троне, что-то напевая, сидела девушка. Нескладная, как и многие подростки, даже немного нелепая: карикатурно-пышные рукава платьица подчёркивали тощие угловатые плечи, а туго затянутый корсет отнюдь не делал её формы соблазнительнее. Да ещё и она размалевалась, как ребёнок, впервые добравшийся до маминой косметики: слишком яркие губы пунцовели на узком, маловыразительном лице. Нелепая девчонка подняла голову, вскочила, подлетела к застывшему Кеннету и неожиданно с серьёзным лицом поинтересовалась:
