— Что ж, значит, вы поймали меня. Когда-нибудь это должно было случиться: нельзя же скрываться вечно.
Чувствуя, как ему становится неуютно, Лайонелл пробормотал:
— Ты ведь понимаешь, что ты погибнешь не из-за нашей жестокости? Либо такие, как ты, либо весь мир. Я не испытываю к тебе ненависти…
— Оставь, пожалуйста, эти слова где-нибудь в другом месте, — маг не злился. Его голос был холоден и отрешённо спокоен, словно не в него сейчас хотят всадить штык или пулю. Может ли быть живое существо столь спокойным? Само лицо колдуна было словно выточено из потрескавшегося, древнего камня. Один взгляд — и Золотой Страж отступил на шаг. С лица тридцатилетнего мужчины смотрели глаза древнего старца.
— Скажи, каково твоё последнее желание, маг? — спросил Лайонелл, пытаясь побороть отчего-то накатившее оцепенение. Колдун засмеялся:
— Я смотрю, ты всё-таки действительно веришь в эти ваши законы чести, дитя. Говоришь, у меня есть право на последнее желание? Что же, оно таково: прежде, чем я умру, ты выслушаешь мою историю. Да и тебе не вредно будет больше узнать о таких, как я. Верно ведь, дитя?..
Лайонелл не знал, отчего мужчина, который старше него максимум на десяток лет, обращается к нему, точно к ребёнку. Не знал он и того, что именно хочет поведать этот незнакомец, столь долгое время ускользавший от преследования. Древний. Пугающий. Даже загнанный в угол, он оставался величественным, будто был не презренным магом, а каким-нибудь магистром их ордена.
— Хорошо. Я… выслушаю тебя, — на всякий случай Лайонелл проверил, на месте ли его пистолет. Мало ли, что решит предпринять этот проклятый маг… Рыжеволосый мужчина улыбнулся и облизнул сухие, потрескавшиеся губы:
— Вот и славно. Присядь: это долгая история…
Лайонелл не знал, что заставляет его подчиняться чужим словам: магию это существо не применяло. Но тело словно сделалось ватным, и Золотой Страж, подчиняясь властному голосу, присел на стул у письменного стола. Несколько мгновений ничто не нарушало тишину, лишь тихий скрип стула, на котором Лайонелл пытался устроиться поудобнее, хлопанье неплотно затворённой ставни да шелест непрекращающегося ливня.
— Почему у тебя на лице нет клейма? Его ведь наносят всем детям-магам, чтобы в случае, если они начнут колдовать и поставят мир под угрозу, их легче было выследить, — наконец, не удержал на губах вопрос Лайонелл. Колдун лишь снова усмехнулся, останавливаясь у закрытого окна:
