Коридор встретил нас пустотой, комната и кухня — тоже; окна и форточки были закрыты, двери на обоих шкафах — заперты изнутри, однако нос почуял запах ментолового дыма еще раньше, нежели глаза выхватили из интерьера свежую струйку дыма на фоне окна. Незваный визитер мог прятаться только в ванной.
— Леня! — заорал я, выхватывая нож.— В ванной кто-то есть! За мной!
Выключатель был в коридоре. Я ткнул в него пальцем и рванул дверь.
Из кранов капало, а бачок над унитазом тосковал по сантехнику.
— Ну ты даешь...— покачал головой Леня.
Я отвернул синий кран, вымыл влажные от пота руки и, набрав воду в пригоршни, остудил лицо. Затем медленно вытерся полотенцем и напился из-под крана. Насколько можно, я оттягивал возвращение в комнату, ибо знал, что там меня ждет, по крайней мере, одно, не считая дыма, неприятное открытие.
Открытий оказалось больше.
Раскрытая книга на письменном столе бросилась в глазаеще в лихорадке вторжения. Уходя, все книги я оставил закрытыми.
Ревизия остальных контрольных вещей вызвала неодолимое желание плюнуть на уплаченные вперед деньги и завтра же выехать из этой квартиры, чтобы забыть и переставленного с третьей на четвертую полку индийского божка (на прежнем месте выделялся аккуратный незапыленый квадратик), и беспорядочно перетасованные страницы рукописи и — прежде всего — чертову физиономию пепельницы с наполненными пеплом глазницами.
Леня отремонтировал вентилятор и ласкал взглядом выставленную на стол бутылку коньяка. Я нарезал охотничьим ножом лимон и налил сразу по полстакана. Все объяснения и надежды, которыми я себя убаюкивал, бесследно развеялись, явив голую правду: кто-то с неизвестными намерениями проникает в мою квартиру.
Без большой охоты простившись с соседом, я сварил себе кофе. Войти гость мог через дверь, но каким образом ему удалось сегодня незаметно улизнуть, если окна были закрыты изнутри? Оставались стены, потолок и пол.
Я взялся методически простукивать стены и действовал настолько старательно, что, когда дошел до карты Европы, костяшки пальцев налились болью. Карта показалась мне наиболее опасным местом. Нет, эта стена не отзывалась замаскированной пустотой, а выглядела подозрительной сама по себе — и в качестве части интерьера, и своей пространственной перспективой. Простучав кухню и коридор, я занялся полом, а потом, переставляя табуретку, внимательно осмотрел потолок. Если не принимать во внимание прячущегося за часами паучка, ничего особенного я не обнаружил и, как ни странно, воспринял этот сомнительный итог с некоторым удовольствием. Часы показывали половину первого, и мне следовало допить коньяк и завалиться спать.
