Слезы катились из-под век. И теперь не только жалость к себе овладела мною — невольно злость и гнев на окружающих меня существ тоже сменились жалостью: когда-то они были такими, какой была я!
Вдруг тишину нарушили удивленно-злой шепот и возгласы разочарования. Существа расступились, я открыла глаза и сквозь радужную призму слез снова увидела над собой серый потолок.
— Он же обещал!
— Почему ее не подготовили? Они должны были приглашать на подготовленного человека!
— Как тут подключаться — повсюду соскальзываешь. Это издевательство!
Я не могла приподняться и посмотреть на них. Но узнавала некоторых по голосам.
— Я поручил вам подготовить ее. Почему не сделали? — это говорил директор.
— Она была почти готова! — это обиженная Биргита Эдуардовна. — Вы же знаете, мы не могли ждать! Запасной экземпляр вконец испортился, проклятая библиотекарша оказалась инфарктницей. А брать кого-то более нормального — у него и запас энергии нормальный, даже на одного не хватит. Брать нескольких нет смысла — все равно открывается только один канал!
Собрание злобно заквакало.
— Что же нам теперь делать? — незнакомый издевательский голос. — Мы съехались со всего города, мы не можем ждать.
— Не можем! Не можем! — заголосили вокруг.
— Ти-хо, ти-хо, мы что-нибудь придумаем. В конце концов, и такой случай у нас уже был, — успокоил всех директор.
Меня отвязали от холодного гранита.
Я села. Присутствующие возбужденно ходили по залу, посматривая на меня. Женщины и мужчины, старые и молодые, одетые модно и не очень — их просто распирало от неутоленного желания. Некоторые протягивали в мою сторону руки и со стоном-кваканьем опускали их, словно вокруг меня была невидимая стена.
Двери в конце зала открывались и закрывались, существа выходили и входили, что-то очевидно готовилось. Товарищ Римант, надутый и важный, стоял поодаль в окружении нескольких подчиненных. Время от времени к нему, переваливаясь, как утка, подходила за распоряжениями секретарша.
Но вот хождения прекратились, голоса умолкли. Меня заставили встать и повернуться лицом к двери. И в эту дверь вошел... Мартин.
Сердце мое низринулось, как писали старые романисты, в бездну отчаянья. Я надеялась, что где-то там, на свободе, Мартин хлопочет обо мне. И вот он тут... Но уже не в прежнем черном одеянии, а в пуловере и с галстуком.
Будущий священник... Ударят по правой щеке — подставь левую? Или там в другой очередности? Теперь Мартину, наверное, пришлось проверить эту заповедь на себе, потому что правая щека у него подозрительно покраснела, а на шее ясно виднелись какие-то полосы-царапины. Но по его задиристому виду и настороженным взглядам двух здоровущих существ, что идут за ним, не слишком похоже, чтобы он не попробовал дать сдачи.
