— Нет, батя, хоперских и усть-медведицких казаков и там много, и командует ими полковник Рубцов. Сбруя и обмундирование у них казачьи.
Хвиной невольно вспомнил слова Ивана Петровича. Тот тоже еще недавно говорил, что казаки есть и у большевиков. И он задумался.
На столе загремели ложки — Наташка готовила вечерять.
— Нынче у нас, Ванька, одни щи. Завтра наготовлю лапши и пирожков с картошкой. Садись… Батенька, что задумался? Служивый пришел, надо радоваться, а ты нос повесил.
— И в самом деле! Садись, Иван. Петька, слазь с печи. Что людям, то и нам…
Отпуск Ваньки близился к концу. Неожиданно прошел слух, что большевики находятся в тридцати верстах от хутора. Не завтра, так послезавтра они должны прийти в Осиновский.
После обеда у ворот Матвея собрались старики и молодые парни. Среди них стоял атаман Иван Богатырев. Разговаривая, все смотрели на шлях, за хутор. Пришляховая целина, окутанная снежным одеялом, спала мертвым сном. Сероватой от конского помета, извилистой полоской на этой целине обозначался шлях.
— Знытца, всем, всем до одного выезжать надо! Думать много не приходится! Казаки мы, всех нас под метлу на тот свет отправлять будут! Мужичье — дело другое: им большевики свои! — кричал Аполлон возбужденно и сильно заикаясь.
— Говорить об этом много не приходится, — сказал Матвей.
— Через два часа все должны быть готовы. Как пойдут обдонские подводы по шляху, живо запрягай. Запаситесь хлебом, салом! — отдавал распоряжения атаман.
— Господа старики, — начал Степан, — мужикам под низом лежать. Не писано ни в каких книгах, чтобы казаков кто-нибудь победил. Поедем и скоро вернемся, а уж если на то пошло, то все помрем.
— Разумеется, один конец всем.
— Что одному, то и другому.
— Всем! Всем!..
Торопливой походкой к толпе приближались Федор Ковалев и Мирон Орлов. Раскрасневшийся, одутловатый Ковалев смотрел на всех злобными глазами.
— Всем! Всем! — набросился он на присутствующих. — А того не знают, что Иван Петрович чистую скатерть из сундука достал: гостей встречать собрался. Глядит в окно и улыбается: мол, конец вам, взяли вас большевики за штаны и вытряхнут из них.
Все уставились на Федора Ковалева.
— Что вылупились? Правду говорю! Смеется Иван Петрович над вами!
Мирон Орлов шутливо ударил Ковалева рукавицей по плечу.
— Брешешь ты, Федя. Теперь ему не до смеха. Одним махом сбил ты его с ног. Не будь я там, конец бы Ивану Петровичу!
— Знытца, с праздника у него на будни перешло, — засмеялся Аполлон.
