— Скоро как раз представится случай, — съязвила я. — Солдаты в поезде и ищут меня… то есть вообще-то тебя, но сели на хвост мне.
Он с тревогой вскинул голову, озираясь.
— Просто замечательно… Ладно, давай компас — и валим отсюда.
— Компас?! — Я вытаращила глаза. Неужели ради этого он три дня выслеживал меня в пустыне?
— Не разыгрывай дурачка, Бандит! — Взгляд чужака обшарил меня с головы до ног, как будто ожидал, что я стану держать краденое на виду у всех.
— Это ты дурачок, если так паришься из-за поцарапанной безделушки.
Он схватил меня за руку:
— Ага, значит, точно у тебя! Отдавай живо, и я забуду о том, что ты меня траванула. Даже половину денег за буракки не попрошу.
— Да не травила я! Подумаешь, сонных пилюль подсыпала! — Я попыталась освободиться, но он был сильнее. — А коня ты сам украл — подал мне плохой пример. И вообще, компас твой сломанный!
— Сломанный? — Его пальцы впились мне в запястье.
— Вот именно! — Я старалась не морщиться от боли. Чужак больше не шутил. — Скакала всю ночь не в ту сторону, хорошо ещё, солнце потом помогло.
Он немного расслабился:
— Вот и славненько, будет не жалко отдавать.
— А может, я его выбросила!
— Амани! — Жинь наклонился ко мне, и я почувствовала жар его тела. — Где компас?
Я сжала челюсти и сказала сквозь зубы:
— Солдаты сейчас будут здесь.
— Тем более. Где он? Говори, живо!
Я упрямо молчала, не желая сдаваться. Может, соврать? Сказать, что продала вместе с буракки? Пускай помучается! Нечего было бросать меня в Пыль-Тропе и не пускать в Изман из Садзи! Я всю жизнь бьюсь, чтобы сбежать из песков!
— Амани… — вздохнул он. — Пожалуйста!
Отчаяние в его голосе охладило мой гнев.
— Компас под одеждой, — призналась я.
Жинь отстранился. С неловкостью ощущая на себе его взгляд, я задрала рубашку и полезла под шарф. Нашарила металлический корпус и вытащила наружу. Медная поверхность его была помята, а стекло исцарапано и надколото с одного края. Игла компаса дрожала на небесно-синем фоне оттенка моих глаз с золотыми звёздами. Наверное, дорогая штука.
Сжав мою руку с компасом, Жинь вдруг как-то обмяк и с бесконечным облегчением на лице коснулся своим лбом моего. От него пахло пустыней.
— Спасибо, — шепнул он, прикрыв глаза.
Мои глаза, напротив, широко раскрылись от неожиданности. Наше дыхание смешивалось. Вблизи я различила даже крошечный шрамик у него на верхней губе, а если бы захотела, могла бы прикоснуться к нему губами.
Из конца вагона донёсся стук двери и крики. Глаза Жиня распахнулись, он вздёрнул голову. Мои слова о преследователях, казалось, только сейчас дошли до него.
