Мы с Герой были в прекрасных отношениях, хотя он был намного младше меня — в мой последний тренерский сезон он впервые приехал в Ашуко еще студентом. Впрочем, возраст женщины его абсолютно не волновал, лишь бы она ему нравилась, а уж понравиться даме он умел.
Наверное, он был типичным донжуаном, или, скорее, казановой, потому что у него был дар: он так искренне влюблялся в предмет своей страсти — пусть на час, на день, — что женщина ощущала себя королевой и тут же таяла в его объятиях. Но ко мне он относился чисто по-дружески, как и я к нему, может, он просто не чувствовал во мне подходящий объект для искушения и соблазнения. Подозреваю, что я для него была слишком спортивна и голенаста — не его тип.
Как-то он поведал мне некоторые положения своей философии:
— Что я могу с собой поделать, если люблю всех женщин сразу? Да, я женат, так уж получилось, должна же у человека быть семья!
— А жена у тебя красивая?
— Нет, Валя не так уж хороша. Я спокойно уезжаю и оставляю ее дома, зная, что на нее никто не взглянет второй раз и рога мне не грозят. С другой стороны, она, с ее скромной внешностью, не должна вмешиваться в мои дела на стороне… Она у меня умная и старается об этом не догадываться.
— А зачем тебе столько баб?
— Но они же все прелестны! Без них жизнь была бы так скучна… И потом, я же никому не причиняю зла. Я не соблазняю невинных девиц, никогда ничего не обещаю, просто со мной женщине так же хорошо, как и мне с ней (по дошедшим до меня агентурным сведениям, это было истинной правдой). Может, я ей дарю самые прекрасные минуты ее жизни.
Пусть я — донжуан, но добрый донжуан, в отличие от некоторых наших знакомых.
— Например?
— Зачем далеко ходить — взять того же Диму Черкасова. Он через своих баб самоутверждается. Ему льстит, когда они за ним бегают и восхищаются им, а он до них снисходит. Иногда он доставляет себе удовольствие, специально их мучая. В общем, у нас с ним совершенно противоположный подход к женщине.
— Значит, он — злой донжуан, а ты — добрый… — Боже мой, у Вики положение даже хуже, чем я себе представляла, с тревогой подумала я. — А что ты можешь тогда сказать о Никите Вертоградове?
— Никита — в первую очередь романтик. Он влюбляется в женщин романтически, он их идеализирует, он говорит с ними о поэзии, пишет им стихи. Он пел бы им серенады, если бы это не вышло из моды. Для него самое главное — процесс, а не цель, этим он отличается от истинного донжуана. Тем более что на самом деле ему никто, кроме Инны, не нужен. Не думаю, чтобы он был ей чересчур верен, но когда женщина превращается из Прекрасной Дамы в любовницу, очень земную и с женскими капризами, он тут же теряет к ней интерес и возвращается и мыслями, и чувствами, и телом к жене.
