— А-а…
Я, может, и не совсем поняла эту классификацию — в конце концов, я же женщина, и мужская психология в какой-то мере навсегда останется для меня загадкой. Но одному я была рада: Алекс явно никак не походил на донжуана — ни на доброго, ни на злого, ни даже на романтического.
После обеда, когда я зашла к себе в хатку, тут же объявился Алекс. Сегодня в руках у него был фотоаппарат. Он заявил, что хочет меня снимать — в конце концов, он профессиональный фотограф, ну, почти профессиональный.
Я вообще-то не очень люблю сниматься — я не слишком хорошо выхожу на фотографиях. Но в данном случае… Нет, я не могла ему отказать, более того, я с удовольствием стала ему позировать. И не только я.
Вслед за Алексом явилась Люба, которая тут же, по-детски всплеснув руками, заявила, что она тоже хочет фотографироваться. Я едко заметила, что именно сейчас она необыкновенно фотогенична (ее ссадины еще не зажили, а только покрылись темной корочкой), но Люба по своему обыкновению пропустила мою иронию мимо ушей. Вздохнув, Алекс навел на нее объектив и щелкнул затвором. Но так просто отделаться от нее не удалось. Она потащила Алекса к своему домику, где она жила вдвоем с Лялей, и заставила запечатлеть для вечности ее быт:
— Пусть родители посмотрят, в каких диких условиях мы тут живем!
Люба относилась к той категории зануд, которым легче отдаться, чем объяснить, почему нельзя. Впрочем, генеральские дочки (а я, кроме Любы, знакома еще с двумя) все такие: напор, абсолютное отсутствие такта, приказной тон, как будто полученный в наследство от папаши, и при этом еще дикие комплексы. Впрочем, при такой внешности, как у Любы, у меня тоже были бы комплексы.
Алекс попытался было сопротивляться, но я подтолкнула его, шепнув на ухо:
— Так мы быстрее от нее отделаемся. — И он, вздохнув, пошел за ней.
На наше счастье, вскоре пришла Ляля, и я услышала ее громкий голос:
— Люба, как ты смеешь рыться в моих вещах! — Видно, она действительно разозлилась — обычно она говорила тихо, ровно, чуть ли не монотонно.
— А чего я такого сделала? Подумаешь, поставила на стол наш большой чайник и закопченную кружку и положила твой ножик для антуража. Мне просто хочется иметь карточку на память. — Это уже был плаксивый Любин голос. Люба ко всем ее выдающимся достоинствам отличалась еще и фантастической неряшливостью, и мне стало жаль Лялю.
— Девочки, да успокойтесь же, — пытался вразумить их Алекс.
Впрочем, он очень скоро был снова у меня с фотоаппаратом наготове, и съемки начались.
