— Сейчас обуюсь. У меня есть эспадрильи. Минуту.
Каменные ступени лестницы не меняли, и Мендес оказался прав: отопление не могло справиться с восходящим спиралью потоком холодного воздуха. Ли дрожала, и Мендес снял пиджак.
— Вот.
Когда они поднимались, туфли Мендеса цокали, как копыта, девушка шагала беззвучно. У него возникло странное чувство, будто он взбирается по лестнице рядом с привидением.
— Не задохнулись? — спросил он, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— Нет, я могла бы и взбежать наверх.
— И высоты не боитесь?
Они вышли к квадратной башне, в которой камни парапета уже успели заменить новыми. Отсюда даже в темноте было видно очень далеко. Склон горы, резко выделяющийся на фоне неба, а внизу — едва различимые силуэты деревьев и упавших камней. Можно было видеть даже покинутую деревню. Дальше, за горизонт, уходила река.
— Здесь вы в полной безопасности, — сказал Алекс.
— Я еще ребенком лазила по черепице как раз над старым бальным залом, — отрезала она. — Вы его будете восстанавливать?
— Увидите через несколько минут.
— Посмотрите вон на те старые дома. Их жители питаются одними бобами. И чечевицей. Это вам известно?
— Сейчас там уже никто не живет.
Она помолчала. Потом вдруг спросила:
— A santons[29]? Они вам нравятся?
— Они все еще на своем месте. Напоминают мне о Польше. Хотя в Польше, — спохватился Мендес, — это обычно мученики и распятия, а не рождественский вертеп. Вы дрожите, давайте вернемся в дом.
— Еще минуту. Я смотрю, в саду работают люди. Но это бессмысленно!
— Они сажают черешню, — сказал Мендес.
— Зря трудятся. На этих холмах ничего не растет. — Она рассмеялась. — А вы еще завели фонтан в римском стиле. Бедный Мендес. Подумать только, фонтан!
— Он будет работать. На этот счет не беспокойтесь, — сказал Мендес. — Вода туда пойдет из водопровода. Скажите, ведь мы встречались? В Эксе? Вы еще попросили прикурить.
— В самом деле? Я не помню.
Когда они спускались по лестнице, она остановилась.
— Эта комната. Она была комнатой матери. Вы знали? И поэтому не стали ее открывать?
— Вовсе нет. Здесь много комнат, которые я не открывал. Если хотите, можете выбрать какую-нибудь.
— Эту можно?
Мендес повернул девушку к себе, на нее падал мягкий свет. Поднял ее подбородок и заглянул в глаза. Потом положил ладонь на маленькую грудь. Стал дышать чаще. Она не двигалась.
— Любую, — сказал он.
Ли повернулась, и они продолжили путь вниз.
— Хорошо. Но мы еще должны посмотреть сад.
— Уже стемнело. Луны нет. Да и холодно. Давайте отложим, — сказал Мендес недовольно. — Там надо установить освещение.
