Тот день, то мгновение повлияли на все мгновения его последующей жизни.
А Гамаш не находил родителей. Не видел их тел. Он запомнил запах печенья на арахисовом масле – он сам его пек в тот момент. И по сей день этот запах вызывает у него тошноту.
А этот человек запомнил искалеченное, окровавленное тело отца.
– Я думаю, мы должны попытаться сохранить этот дом, – повторил Гуго.
– Знаешь, тебе нужно остаться, когда все уйдут, – сказал Энтони. – Поговорим об этом.
– Что касается остального ее имущества, – сказал Люсьен, – то мы сделаем опись, а вы можете отказаться.
– У вас есть фотографии матери? – спросил Арман.
Он последовал за Энтони к камину, на полке которого стояла фотография в рамочке.
– Вы позволите? – спросил он и, когда Энтони кивнул, взял фото.
– Это снято на последнее Рождество, – сказала подошедшая к ним Кэролайн.
Арман узнал камин, перед которым стоял сейчас. На фотографии он был украшен сосновыми ветками и ярко-красными лентами, поодаль стояла елка, увешанная шарами, ниточками с нанизанными на них попкорном и карамельками в виде тросточек. Под елкой виднелись подарки в яркой упаковке. В центре фотографии находилась пожилая женщина, сидевшая в большом кресле. Над ней и вокруг нее расположились детишки, а три ее собственных ребенка стояли сзади. Все улыбались. Кто-то смеялся.
На баронессе была бумажная корона из рождественской хлопушки, ее лицо расплылось в улыбке, и в ней просматривалось сходство с Маргарет Резерфорд[30].
Белые волосы. Отвислые щеки. Яркие голубые глаза, нависшие веки, как у бладхаунда. Огромная грудь и туловище, чтобы отирать о них руки в муке и прижимать к ним внуков.
Глядя на фото, Гамаш чуть ли не вживую ощущал запах ванильного экстракта.
Он поймал себя на том, что улыбается, и протянул фотографию Мирне.
– Великая герцогиня Глориана[31], – предложил он; она кивнула, и ее улыбка стала еще шире.
– «Мышь на Луне»[32]. – По мере того как Мирна разглядывала фотографию, занимавшую почетное место в доме сына баронессы, на ее лице появлялось все более задумчивое выражение. – Или Харви[33].
– Вы их возьмете, хорошо, – сказал Люсьен несколько минут спустя, когда они собирались уходить.
Это был не вопрос, а утверждение. Под «они» он имел в виду Мирну и Бенедикта. Словно те были мешками с картошкой. Только менее полезными.
– Мне нужно обговорить еще несколько вопросов с Энтони Баумгартнером, – сказал нотариус.
– Oui, – ответил Гамаш.
Кэролайн уходила вместе с ними, а Гуго оставался поговорить с Энтони о будущем дома на ферме.
