– Извините, но, вообще-то, я не выслушала всю историю – вы пришли. – Она снова посмотрела в сторону кухни. – Что вы о них думаете?
– О Баумгартнерах? – Он тоже посмотрел в ту сторону. – Я еще не сформировал мнения. Кажется, они вполне себе милые. А вы?
– Я всегда ищу психозы, – признала Мирна. – Прожитые годы оставляют следы в человеческом мозгу. Если закопаться поглубже и не пожалеть времени, обязательно найдешь что-нибудь. Даже у самых уравновешенных людей.
Она глубокомысленно посмотрела на него и усмехнулась.
– Рад, что теперь не моя очередь. И что? Вы накопали уже какие-нибудь психозы у этих милых людей?
– Никаких. Что вызывает у меня беспокойство.
Он рассмеялся:
– Не переживайте. Если что-то и может говорить о безумии, так это завещание.
– Этого добра у нас уже хватает, – согласилась она. – Вы думаете, они огорчились, узнав о том, что мы – душеприказчики?
– Не уверен. То, что они удивились, – это да. Не знаю, почему мать не сказала им, что не предоставила им полную свободу.
– Я сама думаю, почему она это сделала, – сказала Мирна, глядя через открытую дверь в кухню. – Вы думаете, кто-то из них немного не того? – Она подняла руку к виску и сделала вращательное движение. – Но она чувствовала, что не может просто бросить его, а потому лишила свободы действий всех?
– Его? Вы кого-то конкретного имеете в виду? Может, Гуго?
– Потому что у него вид подходящий? Бедняга… представляете, каково это – расти с двумя красавцами? Это может искалечить психику. Но я делаю ставку на Энтони.
Арман смотрел, как два брата и сестра готовили угощение. Кэролайн и Энтони на пару заваривали чай и выкладывали печенье. Гуго в одиночестве за столом налил два пива.
На первый взгляд атмосфера дружелюбная. Но в то же время они едва ли и словом обменялись.
– Почему Энтони? – спросил он.
– Потому что он с виду самый неподходящий кандидат. Мне всегда подозрительны люди, которые кажутся слишком уравновешенными.
– Иногда сигара…[24] – сказал Арман под смех Мирны.
Он заметил что-то за ней на полке и протянул руку.
Маленькая фотография. Серебряная рамка потускнела, черно-белый снимок подвыцвел, но он знал, кто на ней и где сделан снимок.
Трое детей Баумгартнер напротив фермерского дома, двое худых и один пухленький, руки небрежно лежат на плечах брата или сестры. Снимок сделан летом, на ребятах сползающие купальные костюмы, на лицах – широченные зубастые улыбки.
За ними в саду он увидел высокие стебли наперстянки и легкоузнаваемого аконита.
