– Kurt, du lebst? – тихо позвал Костя. – Ich bin es, Hans…[33]
Ответа не последовало.
– Значит, мертв, скотина, – внятно произнес Костя.
Ему ответила тишина.
Со стороны моста не доносилось ни звука. Но они были там! Они спустились с мостового подбрюшья и теперь чалились к берегу в лодчонке. Костя осторожно, стараясь не потревожить своих, вылез из гнезда на дрезине, спрятался в тени у нее под боком. Вот лодка вошла в прибрежные камыши. Эх, прав Спиря, не настоящая это река, а полноводное болото. Вода в нем щедро разбавлена кровью и слезами. Дно не то илом устлано, не то человеческими останками. Вот они выпрыгнули на берег: один, два, три. Ну, с Богом…
Первого немца Костя убил сразу, едва его голова показалась над краем насыпи. Немец, раскинув руки на стороны, завалился назад и укатился в камыши. Второй не побоялся наброситься на Костю, но стрелять почему-то не стал. А напрасно. Костя слышал, как он хрипел где-то в темноте, под колесами дрезины. Третий упал в Костины объятия, сраженный пулей снайпера. Этот третий нес на себе взрывное устройство. С мертвеца, лежавшего за мешками на дрезине, Костя сдернул плащ-палатку. В нее он увязал и взрывное устройство, пистолеты и боеприпас убитых им немцев. Не забыл собрать у мертвецов часы и сигареты. Узел получился превеликий и тяжеленный.
– Дело сделано! – внятно произнес Костя в темноту. – Взрывное устройство у меня.
– Так проори об этом погромче! – ответили ему сумерки голосом старшины Лаптева.
– Выходите, товарищ старшина! – усмехнулся Костя. – На берегу немцев больше нет, ручаюсь!
* * *
– Проснись!
Костя открыл глаза. Над ним висел купол предзимней небесной синевы, редкие облачка неподвижно висели на нем, подобно заплаткам. Снег перестал, стало холодновато.
– Хорош дрыхнуть! – Спиря снова пихнул его в бок. – Тихо так… Аж жуть берет… Почему так тихо-то, а?
– Ясно. Будет налет. – Костя зевнул. – Вот и будет тебе шум.
– Вставай! – не унимался Спиря.
Костя вскочил. Отбросил в сторону и шинель, и плащ-палатку. Выпустил в пространство драгоценный, нагретый воздух, принялся разминать затекшие ноги. Лужица, с вечера стоявшая на дне облюбованной Костей и Спиридоновым воронки, покрылась молодым ледком. Где-то, пока еще совсем далеко, за Доном гудели двигатели самолетов, но не тех, что сбрасывали бомбы на Москву. Это были другие самолеты, похожи на ТБ-3, с которого они десантировались на руины Ростова-на-Дону. С противоположной стороны, оттуда, где окраины Ростова смыкаются с задонской степью, тоже летели самолеты. Костя нашарил каску, сунул руки в рукава шинели.
