— Не пожалею, — обещал Торкель[19].
7
Выезжали в ночь. За час до рассвета. На том настоял Сельмунд, а братья и не возражали.
Мертвецы, и те, что пришли с Ниданеса, и Белые плащи, лежали, как и положено мертвецам, хладные, бездыханные, неподвижные и, увы, вонючие. Как и их обезглавленная повелительница. Из чего Сельмунд заключил, что — да, проклятие снято, и вручил викингам плату.
Пока Лейф пересчитывал золото, бывший регинфостри наследника престола говорил:
— Я, конечно, вам премного благодарен. Однако вы, конечно, понимаете, что мне придётся вас изгнать из города. Вы убили Её Величество, Его Высочество, злоупотребили гостеприимством и вдобавок осквернили королевскую могилу. Лучше бы горожанам вас не видеть.
— Не скромничай, Сельмунд Косой Барсук, — усмехнулся Хродгар, — вешай на нас все злодеяния, с какими не справилась городская стража. На мёртвых-то теперь не повесишь…
— Повешу, не сомневайся, — заверил Сельмунд, — но вам бы лучше сюда не возвращаться.
— Если и вернёмся, — ответил Хродгар, — то нескоро. И — с кораблями, полными бойцов. И лучше бы тебе к тому времени подновить городские укрепления. Хотя не хотелось бы сойтись с тобой на секирах, Барсук. Но что ты станешь делать с этим дворцом?
— А сожгу в пепел, — пожал плечами Сельмунд. — Или нет, не сожгу. Буду водить сюда гостей города. За деньги. Корчму тут поставлю, винный зал, двор гостиный, весёлый дом со шлюхами. Скажу Альварду, пусть придумает красивых легенд, а песнесказители потешают ими народ.
Тут бодро подковылял упомянутый Альвард, обмахиваясь листком пергамента:
— Вот, закончил, едва чернила просохли, можно запечатать и отправлять…
Наткнулся взглядом на викингов, опустил глаза. Хаген сказал:
— Отрадно видеть, что учёный муж снова в деле. Здорово помог нам твой сын. Быть может, из поросёнка вырастет ещё достойный человек.
— А. Это. Ну ты тоже не хворай, викинг, и счастья тебе на пути, — пробубнил Альвард.
Сельмунд пробежал письмо глазами, свернул его и запечатал. Вернул Альварду:
— Отправь с пустельгой в Северную четверть, — и пояснил викингам, словно оправдываясь, — там осталась королевская родня. Потомки тамошнего ярла и Мэвы, сестры Хорсе Весёлого. Они рода конунгов, пусть и по женской стороне, пусть пришлют кого-нибудь. Сидеть на троне.
— А ты сам отчего не сядешь? — удивился Хродгар.
— А зачем оно мне надо? — подмигнул Сельмунд косым глазом.
Хродгар задумчиво поскрёб затылок.
— Я перестаю тебя понимать, герре Сельмунд, — проговорил молодой вождь. — Зачем ты повелел нам убить ребёнка? Чем малец тебе помешал? Я бы понял, если бы ты сам хотел сесть на престол, но… Полагаешь, ты не справился бы с юным королевичем? Не смог бы его перевоспитать, а позже избавиться? Верно ли я думаю, что ты боялся его мести?
