Ударили и смолкли зенитки. "Мессершмитты" перестраивались, чтобы ринуться в атаку. Воздушный бой разгорался над Ковалями. Трелью прошлась по пруду пулеметная очередь. Один из истребителей вдруг вспыхнул и, задымив, пошел на посадку.
Бомбардировщик прорывался вверх, туда, где белели облака, а "меесершмитты" заходили со стороны солнца, обрушивая на самолет шквал пулеметного огня.
Еще один истребитель свалился на крыло, как подбитая птица, кувыркаясь, пошел на посадку, потом завертелся, выписывая в воздухе витки.
Михась и Тышкевич не сводили глаз с нашего самолета, следили за ним, затаив дыхание. Уходи, быстрей уходи! Ну, еще одного подбей!..
Из-под белого блестящего брюха самолета вдруг пополз черный дым, и бомбардировщик, клюнув вниз носом, выпрямился и быстро-быстро начал снижаться. Над ним, как коршуны, кружили "мессершмитты".
— Все, — сказал Тышкевич.
— Какая бессмыслица. Что мог сделать один самолет? — проговорил Михась с дрожью в голосе и упал на траву лицом вниз.
Некоторое время оба молчали, пораженные трагедией, разыгравшейся у них на глазах.
— Безумству храбрых поем мы песню,— тихо проговорил Тышкевич, тронул Михася за плечо и продолжал: — Сколько раз ты читал об этом, а увидел "безумство храбрых" и расчувствовался, даже возмутился. Бессмыслица, говоришь? А если беззаветная храбрость?.. Ты не качай головой...
— На что можно было рассчитывать, Иван Анисимович? Один самолет против десятка их. Это же самоубийство.
— Понятно, смотреть в кино, как красиво умирают герои, — это одно. Мечтать о подвигах и упрекать нас, стариков, за то, что мы жили в героические годы, а вам на долю осталась спокойная жизнь, — просто. Большого ума для этого не надо. А победы требуют жертв. Римляне говорили: "Через трудности к победе". Вот так. Война, Миша, особенная. Люди еще не почувствовали этого. Помнишь, как тогда сдавались два красноармейца. Офицер их отпустил. И люди обрадовались: вот видите, какие немцы человечные. Ложь! Глупости! Все это мелкая, грошовая политика в расчете на дураков. Зачем боевой, части возиться с двумя пленными? Идите домой!.. А через десять верст их схватят тыловые части и загонят в лагерь. Там эти двое распухнут от голода. Погибнут. Так уж лучше сперва убить немца и умереть так, как этот летчик.
— Надо уметь побеждать без лишних жертв, — не сдавался Михась. — А потом... потом вы мне скажите, почему мы должны оплачивать своей кровью чьи-то ошибки?
