Слова эти вырвались неожиданно, и Михась испугался их. Тышкевич растерялся, провел рукой по голове, потом сел, по-татарски скрестив ноги.
— Я солгал бы тебе, сказав, что мне все понятно. — Он помолчал, как бы собираясь с мыслями. — В том, что произошло, когда-нибудь разберется история, да и то не сразу.
— Но нас тогда уже не будет. И мне такой суд истории ни к чему.
— Ты не прав. Люди останутся. Одни поколения живут для других. Все дело в этом.
— Ну, пусть так. Но что из этого следует?
— А вот что... Над нами, Миша, над всем народом, такая висит опасность, о которой мы пока и не догадываемся. Люди должны это понять. Иначе погибнут. Пропадут. Ну да, ошибки были, и кто-то в них виноват. Но во время пожара хозяин не поджигателя ищет, а прежде всего спасает своих детей, свой скарб.
— А пожар этот голыми руками гасить? Они-то все на машинах, в танках.
— Техники у них много, это верно. Но она ведь сама не ходит.
Они помолчали, недовольные друг другом. Холодная рассудительность Тышкевича возмутила Михася. Он жил чувствами, которые каждый день менялись, и потому не имел твердой линии поведения. Сегодня захотелось сломя голову броситься в борьбу. Назавтра словно что-то ломалось в его душе, и тогда руки опускались и Михася охватывала тоска.
Тышкевич, видимо, понял это: в молодости он сам не всегда был тверд в своих решениях. Он не осуждал, а жалел парня. Таким теперь труднее, чем старшим. На крутых поворотах они оценивают события не трезвым рассудком, а горячими чувствами. Ошибок тут не избежать.
— Ну хорошо, — продолжал Михась, — я не только разумом, но и сердцем понимаю, что фашисты враги. Я даже согласен погибнуть. Но все же ни я, ни вы не прогоним немца. А народ? Вот я начал разговаривать с ребятами — смеются. А Данила Иваненок встретил меня и говорит: "Ты, может, по своей должности скучаешь, а у мужика была бы шея, а хомут найдется, ему бояться нечего". Как это понять?
— Видишь ли, Миша, для того, чтобы люди почувствовали опасность, их надо предостеречь. С винтовкой и пулеметом воевать эффектно. Но кому-то надо готовить людей. Не легко это, и славы не дождешься. Только мы не ради славы живем. Мне, Миша, часто бывать среди людей нельзя. Могу вас подвести. А тебе придется с народом разговаривать. И не раз и не два — все время. Незаметная эта работа, но сейчас необходима. О своих сомнениях забудь, они тебе не помощники. Одно помни: фашисты лютые враги. Это и поможет тебе находить нужные слова. Ну как, согласен?
