Дьячков рассказал о Баталове, о друзьях, оставшихся в лесу. Данила слушал, качал головой, соглашался, что командира надо прежде куда-то пристроить, а потом уж идти к своим, но взять Баталова отказался.
— Я, брат, сам побаиваюсь.
— Хоть бы доктора найти. Посмотрел бы, долго ли он проживет...
— Доктор у нас есть.
— Далеко он?
— Сбегай, Анюта, к Герасименям. Пусть придет Людмилка. Только старикам ничего не говори.
...Поздней ночью они отправились в лагерь. Дьячков шагал впереди, раздвигая кусты. За ним, босиком, налегке, как на прогулку, шагала Людмила Герасименя. Последним шел Данила, нес на плече тяжелую, с красным крестом сумку и большую корзину с провизией.
Над лесом стлался туман. Сквозь редкие просветы виднелось блеклое, но чистое, без единой тучки, небо. Крупная роса холодила ноги. Согревала только быстрая ходьба.
В лагере спали. Тимохин улыбался во сне и, не раскрывая рта, что-то шептал. Дьячков осторожно ткнул его сапогом в бок. Солдат, не понимая, что происходит, вскочил, привычно нащупал возле себя винтовку. Увидев Дьячкова, зевнул.
— А черт бы тебя побрал, помешал... Такой, брат, сон видел... — И, заметив чужих, умолк.
— Кто болен? — спросила Людмила.
— Командир наш,— ответил Тимохин и кивнул на маленький шалашик, спрятанный и папоротнике.
— Помогите разбинтовать,— на ходу бросила Людмила
Пришлось разбудить Саханчука. Тот подозрительно по смотрел на Данилу, потом на Герасименю и спросил у Дьячкова:
— Где ты их подцепил? Не выдадут?
Дьячков промолчал. Может, и Саханчук перестал бы доверять, если бы ему всыпали, как Дьячкову.
Людмила осторожно разматывала окровавленный бинт и незаметно отворачивала нос.
— Что, доктор, невкусно пахнет война? — спросил Саханчук.
— Не болтайте лишнего,— отрезала Людмила.
Плечо и грудь Баталова — сплошная рана, красная, с багрово-синими краями. Людмила осторожно тронула натянутую и потому тонкую, как бумага, кожу. Баталов застонал, открыл глаза.
— Давно перевязывали?
— Давно. Бинтов, доктор, нет.
— Инфекцию занесли. Эх вы, санитары!
— Не до инфекции было.
— Котелок есть? Сейчас же вскипятить воды.
Саханчук ответил за всех:
— Днем жечь костер опасно. Могут заметить,
— Что ж, пусть умирает человек?..
Тимохин молча взял котелок, стал спускаться к ручью. Саханчук и Дьячков разожгли огонь. Людмила не торопя и, достала из сумки пинцет, несколько индивидуальных пакетов, бутылку хлорамина.
"Ишь ты какая спокойная,— подумал Данила.— Вот тебе и Людмилка... А Валенда еще собирался ее к стенке ставить".
